Чем характеризуется нация. Этнос, нации и народности. Нации как культурные общности

Нация (от лат. «natio» - народ) - В западноевропейской традиции, первоначально, нация - синоним эт­носа. Далее, совокупность подданных одного государя, граждан одной республики. С появлением «nation`s state» (национального государства) - совокупность подданных, граждан государства (исторически сложив­шаяся полиэтническая общность)...

Нация (НФЭ, 2010)

НАЦИЯ (лат. natio – народ) – широко распространенное в науке и политике понятие, которое обозначает совокупность граждан одного государства как политического сообщества. Отсюда понятия: «здоровье нации», «лидер нации», «национальная экономика», «национальные интересы» и пр. В политическом языке нацией иногда называют просто государства. Отсюда понятие « » и многие термины в сфере международных отношений. Члены нации отличаются общегражданским самосознанием (например, американцы, британцы, испанцы, китайцы , мексиканцы, россияне), чувством общей исторической судьбы и единого культурного наследия, а во многих случаях – общностью языка и даже религии...

Нация (Чубарьян, 2014)

НАЦИЯ [< лат. natio - народ] - исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности происхождения, языка, территории, экономических связей, этнических особенностей культуры и характера, психического склада. Возникновение наций исторически связано с развитием производственных отношений, преодолением национальной замкнутости и раздробленности, с образованием общей системы хозяйства, в частности общего рынка, созданием и распространением общего литературного языка, общих элементов культуры и т. д.

Будущее нации

БУДУЩЕЕ НАЦИИ - научная гипотеза о будущем ходе национальных процессов, движений и отношений. В различных теориях нации уже циркулирует множество предположений относительно будущего наций и их отношений. Одно из первых предположений высказано О. Бауэром. По его мнению, будущее наций связано с их «растущим дифференцированием» и «более резким отграничением их характеров». Иного мнения придерживался К. Каутский. Он считал, что, напротив, народы и их культуры по мере развития все более будут сближаться, а главное - «европеизироваться».

Нация (Орлов, 2012)

НАЦИЯ (от лат. natio - племя, народ) - историческая общность людей, складывающаяся в процессе формирования их общей территории, экономических связей, литературного языка, культуры и характера. Возникает, как правило, в период преодоления феодальной раздробленности на основе экономических связей, образования внутреннего рынка; складывается на базе народности.

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 345.

Нация (ДЭС, 1985)

НАЦИЯ (от лат. natio - племя, народ), тип этноса, представляющий собой историческую общность людей, складывающуюся в процессе формирования общности их территориальных, экономических связей, языка, некоторых особенностей культуры и характера, развития этнического (национального) самосознания, которые составляют её признаки. Возникает в период преодоления феодальной раздробленности общества и укрепления политической централизации на основе капиталистических экономических связей. В условиях капитализма состоит из классов с противоположными интересами, идеологиями.

Нация (Райзберг, 2012)

НАЦИЯ (лат. natio - народ, племя) - 1) исторически возникший тип этноса, общность людей, характеризуемая такими признаками, как язык, территория, культура и быт, обычаи, религия, экономически связанная жизнь, психологический склад и этническое самосознание, историческая память и разделяемый опыт других. Это более широкая, чем национальность, форма общности, тесно связанная с государственностью и даже ассоциируемая с ней; 2) страна, государство.

Райзберг Б.А. Современный социоэкономический словарь. М., 2012, с. 306.

Нация (Осипов, 2014)

НАЦИЯ - основная разновидность этнических общностей, возникшая в период утверждения капиталистического строя и образования национальных государств.

Характерным признаком нации является наличие таких факторов объединения, как общая территория, историческая судьба, литературный язык, культура, товарно-рыночные отношения, традиции, государственное устройство, национальное самосознание.

Процесс образования нации отличается большим своеобразием на разных континентах и в разные исторические периоды.

Нация (Лопухов, 2013)

НАЦИЯ - исторически следующая за племенем и народностью форма этносоциальной общности людей, характеризующаяся единством экономического пространства, территории, исторического пути развития, языка, культуры, национального самосознания. Прочной базой единства нации является общенациональный рынок. Важным фактором образования и развития нации также считают общенациональное государство, национальную буржуазию и национальную интеллигенцию, высокоразвитую национальную производственную и социальную инфраструктуру, в первую очередь - систему образования.

Идея нации столь привычна, что мало кто задается мыслью ее проанализировать или поставить под сомнение, - она попросту принимается как нечто с проводить различие между «либеральными» и «этническимиамо собой разумеющееся . Тем временем термин «нация» с равным успехом применяется к весьма разным явлениям - к государству, стране, этнической группе и даже к расе. Организация Объединенных Наций, например, названа совершенно неправильно, поскольку это организация государств, а не национальных сообществ. Каковы же тогда характерные признаки нации? Что отличает нацию от других социальных групп, от других форм общности людей?

«Формы всеобщего исторически изменчивы. Единство племени держалось на традиции. Единство народа имеет религиозную основу. Нация объединена посредством государства. Возникновение идеологии знаменует момент образования нации. "Нациогенез" - сущность любой идеологии, а не обязательно национализма», - отмечает В. Б. Пастухов. Следовательно, исторически менялось не только понятие «государство», но и понятие «нация».определить нацию на основании одних лишь объективных факторов невозможно

В древности оно обозначало «общее происхождение» и было синонимом понятия gens - «племя». «В классическом римском словоупотреблении natio, подобно gens, служило противоположностью civitas. В этом смысле нации изначально являлись сообществами людей одного и того же происхождения, еще не объединившихся в политическую форму государства, но связанных совместным поселением, общим языком, обычаями и традициями», - пишет Ю. Хабермас.

В Средние века нацией начали называть местные сообщества, объединенные языковой и/или профессиональной общностью, а во времена М. Лютера термин «нация» стал иногда употребляться для обозначения сообщества всех сословий в государстве. Это понятие использовали применительно к гильдиям, корпорациям, союзам в стенах европейских университетов, феодальным сословиям, массам людей и группам, основанным на общей культуре и истории . «Во всех случаях, - пишет К. Вердери, - оно служило инструментом отбора - тем, что сплачивает в общую массу одних людей, которых нужно отличать от других, существующих бок о бок с этими первыми; вот только критерии, которые использовались при этом отборе... например передача ремесленных навыков, аристократические привилегии, гражданская ответственность и культурно-историческая общность, - варьировались в зависимости от времени и контекста». Слово «нация» первоначально отнюдь не распространялось на все население того или иного региона, но лишь на те его группы, которые развили у себя чувство идентичности, основанное на общности языка, истории, верований, и стали действовать исходя из этого. Так, у М. Монтеня в его «Опытах» слово nation служит для обозначения общности, связанной общими нравами и обычаями.

Начиная с XV в. термин «нация» использовался аристократией все в большей мере в политических целях . Политическая концепция «нации» также охватывала только тех, кто имел возможность участвовать в политической жизни . Она оказывала серьезное влияние на процесс складывания национального государства. Борьба за участие в строительстве такого государства зачастую принимала форму конфронтации между монархом и привилегированными классами, которые часто объединялись в рамках сословного парламента. Эти классы нередко выставляли себя защитниками «нации» (в политическом смысле этого термина) перед лицом двора. Значение слова «нация» в XVIII в. точно выразил И. Кант, определивший также различия между понятиями «нация» и «народ»: «Под словом „народ" (populus) понимают объединенное в той или другой местности множество людей, поскольку они составляют одно целое. Это множество или часть его, которая ввиду общего происхождения признает себя объединенной в одно гражданское целое, называется нацией (gens), а та часть, которая исключает себя из этих законов (дикая толпа в этом народе), называется чернью (vulgus), противозаконное объединение которой называется скопищем (agree per turbas); это такое поведение, которое лишает их достоинства граждан».

Однако уже у Ж.-Ж. Руссо понятие nation выступает как синоним понятия «государство» (Etat), и нация главным образом понимается как «народ, имеющий constitution». В конце XVIII в. борьба за признание наций расширилась и углубилась, захватив также непривилегированные классы. Самостоятельно просвещавшиеся средние классы (буржуа) требовали включить в «нацию» политическое сообщество, и это вызывало осложнения антимонархического и антиаристократического характера . «Демократическое преобразование Adelsnation, нации знати, в Volksnation, нацию народа, предполагало глубокие изменения в ментальности населения в целом. Начало этому процессу положила работа ученых и интеллектуалов. Их националистическая пропаганда явилась стимулом политической мобилизации среди городских образованных средних классов еще до того, как современная идея нации получила более широкий резонанс».

Именно Великая французская революция навсегда разрушила веру в божественное и неоспоримое право монархов властвовать и разожгла борьбу против привилегированных классов в интересах становления суверенной нации свободных и равноправных индивидуумов. В концепции суверенной нации, утвердившейся в годы Французской революции, схема легитимации власти абсолютного монарха используется в светском варианте, и нация отождествляется с суверенным народом . Правда, теперь представители привилегированных сословий исключались из числа граждан нации. Можно вспомнить концепцию аббата Э. Сийеса, объявившего французами только представителей третьего сословия (которые, по его мнению, были потомками галлов и римлян) и отказавшего в принадлежности к французской нации аристократии как потомкам завоевателей-норманнов. Он, в частности, писал: «Третьему сословию нечего бояться идти вглубь веков. Оно найдет себя во времена еще дозавоевательные и, имея сегодня достаточно сил, чтобы дать отпор, окажет ныне куда более мощное сопротивление. Почему не низвергнет оно в леса Франконии все эти семейства, лелеющие безумную претензию на происхождение от расы завоевателей и на их права? Очистившись, таким образом, нация вполне будет вправе, как я полагаю, называть среди своих предков лишь галлов и римлян».

Французские революционеры, действовавшие во благо суверенной нации, подчеркивали свою преданность Отечеству - т. е. свои гражданские обязанности перед государством, являющимся гарантом существования нации , определяемой как «единая и неделимая». Однако в 1789 г. половина населения Франции вовсе не говорила по-французски, и это несмотря на то, что французский язык, сформировавшийся на базе франсийского диалекта исторической области Иль-де-Франс, еще в 1539 г. королевским ордонансом был объявлен обязательным для употребления во всех официальных актах. Повсеместно на нем велось судопроизводство, составлялись финансовые документы, а гугеноты сделали его языком религии, способствуя тем самым проникновению его в народную среду. Даже в 1863 г. примерно пятая часть французов не владела официальным литературным французским языком. «Слияние деревенской и крестьянской Франции с республиканской нацией на принципах того же 89-го года будет длиться еще по меньшей мере целое столетие и значительно дольше в таких отсталых областях, как Бретань или юго-запад, - отмечает известный историк Франсуа Фюре. - Столь долго приписывавшаяся парижской диктатуре победа республиканского якобинства была достигнута лишь с того момента, когда она получила поддержку сельских избирателей в конце XIX в.». Задача же «превращения крестьян во французов» (Ю. Вебер) была окончательно решена только в XXв.

В Соединенном Королевстве несколько раньше, чем во Франции, «политическая» нация сформировалась из тех, кто населял Британские острова, и включала в себя различные этнические составляющие, однако воспринималась как единое целое прежде всего благодаря общей для всех приверженности протестантизму, свободе и закону , а также разделяемой всеми враждебности по отношению к католицизму и его воплощению во всеобщем национальном враге - Франции (образ внешнего врага). Кроме того, национальное единство было скреплено жестокостью по отношению к британским католикам гэльского и шотландского происхождения (образ внутреннего врага), которых безжалостно истребляли и изгоняли из страны, поскольку они отождествлялись с внешним врагом нации. Подобная жестокость была необходима для того, чтобы преодолеть враждебность, существовавшую до тех пор даже между протестантами-англичанами и протестантами-шотландцами, - ведь исторически они принадлежали к народам, которые воевали друг с другом с небольшими перерывами в течение предшествовавших шестисот лет.

В итальянском обществе вскоре после объединения страны в 1870 г. «стандартный» государственный язык (основу которого составило тоскано-флорентийское наречие) использовался ничтожной частью населения, а региональные различия были столь велики, что это дало основания писателю и либеральному политику М. д"Адзельо выступить с призывом: «Мы создали Италию, теперь мы должны создать итальянцев! ».

Политический девиз Старого порядка - «Один король, одна вера, один закон!» - французские революционеры сначала заменили формулой «Нация! Закон. Король». С тех пор именно нация творила законы, которые король должен был применять. А когда, в августе 1792 г. монархия была упразднена, главным источником суверенитета окончательно стала нация . Декларация прав человека и гражданина гласила:«Источник всякого суверенитета коренится по существу своему в нации; никакая группа и никакое лицо не могут осуществлять власть, не исходящую явно из этого источника». Все, что ранее было королевским, теперь превращалось в национальное, государственное. Согласно представлениям французских революционеров, нация строится на свободном самоопределении индивида и общества и единстве гражданской политической культуры, а не на культурно-исторических или тем более кровных узах.

Нация - это единство государства и гражданского общества

Французская революция провозгласила и законодательно закрепила еще один важный принцип, но уже в сфере международных отношений: невмешательство в дела других народов и осуждение завоевательных войн. Новшества в международном праве вместе с радикальными внешне- и внутриполитическими преобразованиями способствовали появлению и развитию национальных движений в Европе, основной целью которых стало создание суверенных национальных государств.

Одним из результатов Французской революции стало рождение первой националистической диктатуры современного мира - бонапартизма (1799 г.), который представляет собой первую в истории Нового времени попытку введения единоличного правления на основе народного волеизъявления: если формула европейского абсолютизма - «Государство - это я» (Людовик XIV), то новейшая формула, на которой базировалась власть Наполеона I - «Нация - это я» (однако еще до Наполеона М. Робеспьер скромно заявлял: «Я не являюсь ни низкопоклонником, ни повелителем, ни трибуном, ни защитником народа; народ - это я»).

Формирование деспотического режима, вырастающего из демократии и замешенного на националистических призывах к нации и народу, было действительно совершенно новым явлением (появляется в связи с этим и необычная формула: «Император согласно конституции Республики»). Перспектива бонапартистской идеологии поэтому определена как стремление к неограниченной единоличной власти цезаристского толка, опирающееся на легитимную волю народа (нации). Впервые сложилась ситуация, неоднократно затем повторявшаяся, когда новые демократические принципы легитимации власти были использованы для воссоздания и легитимации неограниченного господства. В результате Наполеон совместил два типа легитимации - демократическую (плебисцитарную) и традиционно-монархическую (божественную - коронация в соборе Парижской Богоматери), став императором «милостью Божией и волей французского народа».

Однако именно со времен Французской революции слово «нация» (на Западе) стало означать уроженцев страны, государство и народ как идейное и политическое целое и противопоставляться понятию «подданные короля». Именно деятелями революции был пущен в оборот новый термин «национализм» и сформулирован так называемый принцип национальности, согласно которому каждый народ суверенен и имеет право на образование собственного государства. Национализм превратил легитимность народов в высшую форму легитимности. Эти принципы воплотились в европейской истории XIX столетия, названного «веком национализма». Не случайно нация понимается здесь по-прежнему преимущественно политически - как общность граждан государства, подчиняющихся общим законам.

В данном случае речь идет об эволюции понятий «государство» и «нация» в Западной Европе. Однако уже в Германии, куда государственное и национальное единство пришло поздно (в 1871 г.) и «сверху», а национальная идея ему предшествовала, слово Reich охватывало более обширную сферу, воспаряло в духовные трансцендентные пределы. Можно вспомнить, что только признание Вестфальским договором суверенности германских княжеств лишило Германию ее былого господства во внешнеполитических делах Европы. Однако государственное образование, куда вплоть до 1806 г. входили германские государства, называлось «Священная Римская империя германской нации ». Поэтому такое принципиально новое явление, как образование единого национального немецкого государства в 1871 г., преподносилось в качестве восстановления исторической справедливости и возвращения к традициям Священной Римской империи германской нации, созданной Оттоном I еще в X в.

Согласно Р. Коселлеку, латинский термин status был переведен на немецкий словом Staat уже в XV в., однако как понятие, обозначающее государство, оно используется только с конца XVIII в. Reich никогда не был «государством» во французском смысле слова. Поэтому до конца XVIII в. термин Staat здесь использовали исключительно для обозначения статуса или сословия, в особенности для обозначения высокого социального статуса или статуса власти, причем часто в таких словосочетаниях, как Furstenstaat. Если словосочетание «суверенное государство» возникло во Франции уже в XVII в., то в Германии его стали использовать только в XIX в. Отсюда часто отмечаемый исследователями немецкий культ государства. Ф. Дюрренматт, объясняя обожествление государства в немецкой традиции, писал: «У немцев никогда не было государства, зато был миф священной империи. Немецкий патриотизм всегда был романтическим, непременно антисемитским, благочестивым и уважительным к власти».

Понятие «нация» также получает здесь иной смысл. Для немецких романтиков нация есть нечто персоноподобное - «мегаантропос»: у нее индивидуальная, единственная в своем роде судьба; она обладает собственным характером или душой, миссией и волей, ей свойственно внутренне связанное духовное и психическое развитие, которое называется ее историей. Нациям даже иногда приписывался «жизненный возраст», при этом различали между «юностью», «зрелостью» и «старостью»; в качестве своего материального референта она имеет территорию, ограниченную, подобно человеческому телу. Государство же должно быть «внутренней связанностью целостных психических и духовных потребностей, целостной внутренней и внешней жизнью нации в одном большом, активном и бесконечно подвижном целом» (А. Мюллер), т.е.государство - продукт окончательного оформления нации как органической целостности.

Немецкий философ и историк И.Г. Гердер (1744-1803) выдвинул тезис о том, что человечество как нечто всеобщее воплощается в отдельных исторически сложившихся нациях. «Народы с их разными языками - это многообразное выражение единого Божественного порядка, и каждый народ вносит свой вклад в его осуществление. Единственным предметом национальной гордости может быть то, что нация представляет собой часть человечества. Особая, отдельная национальная гордость , так же как гордость происхождения, - большая глупость, ибо «нет на земле народа, единственно избранного Господом: истину должны искать все, сад всеобщего блага должны создавать все». Таким образом, уже накануне Великой французской революции образованные слои немецкого общества противопоставили «имперской нации» князей новое понимание нации как народной общности, основанной на общем языке, культуре, истории и правах человека.

Уже Леон Дюги, который в 1920 г. ввел в научный оборот понятие «нация-государство», отметил различие между «французским» и «немецким» пониманием нации. В частности, он считал, что к началуXX в. в Европе сформировались две концепции общественной жизни, форм государственной власти и ее легитимации, которые и противостояли друг другу в Первой мировой войне. С одной стороны находилась Германия, защищавшая мировоззрение, согласно которому власть (суверенитет) принадлежит государству, а нация есть не что иное, как орган государства. С другой - Франция с ее традициями суверенитета нации, отстаивающая свое видение государства как «нации-государства».

Следовательно, по мнению Л. Дюги, основным признаком «нации-государства» является то, что нация обладает суверенитетом. Что же касается «государства-нации», то оно квалифицируется как политическая организация с еще недостроенным национальным базисом. В этом случае национальная идентичность не органически созревает в ходе исторического развития страны, а весьма искусственно стимулируется государством. Этим во многом объясняется тот факт, что подавляющее большинство националистически настроенных политиков есть порождение именно «государств-наций». И, как правило, борьба за создание духа национальной идентичности в своей стране переходит у таких политиков во враждебность к другим нациям.

Если французская нация представляет собой политический проект, рожденный в упорной политической борьбе третьего сословия, то немецкая нация, наоборот, появилась сначала в трудах интеллектуалов-романтиков как вечный дар, основанный на общности языка и культуры. Для последних язык был сущностью нации, тогда как для французских революционеров он служил средством достижения национального единства. Не случайно И.Г. Гердер считал, что национальность следует рассматривать, прежде всего, как культурный феномен, т. е. как категорию, относящуюся к гражданскому обществу, а не к государству.

Для всех современных националистов нации - это извечные (примордиальные) сущности, естественные человеческие коллективы. Они не возникают, а лишь пробуждаются после того, как некоторое время пребывали в состоянии летаргии. Осознав себя, нации стремятся исправить историческую несправедливость либо добиться ее.

Эрик Хобсбаум вычленяет два принципиальных смысла понятия «нация» в Новое время:

1) отношение, известное под названием гражданства, в рамках которого нацию составляет коллективный суверенитет, основанный на общем политическом участии;

2) отношение, известное как этничность , в рамках которого в нацию включаются все те, кого предположительно связывает общий язык, история или культурная идентичность в более широком понимании.

В этой связи Я. Рёзелъ предлагает проводить различие между «либеральными» и «этническими» нациями-государствами. Идея либеральной нации, по мнению исследователя, возникла раньше, чем идея этнонации. Формирование либеральных наций связано с демократизацией государства, они принципиально открыты для членства. Либерализм воспринимает человечество как некий агрегат, состоящий из индивидов, которые имеют возможность свободно объединяться. Этническая же концепция нации носит объективистский и детерминистский характер. Этнонация - это закрытая нация . Человечество в данной концепции предстает как конгломерат, естественным образом распадающийся на этнические группы, которые стремятся поддерживать свою идентичность. По мнению автора, эти две концепции нации не просто несовместимы, они находятся в постоянном соперничестве.

На протяжении XX в. слова «нация» и производное от него «национальность» употреблялись в русском языке обычно в этническом смысле, не связанном с наличием или отсутствием государственности, что вносит сегодня дополнительную путаницу в вопрос разграничения содержания понятий в российской этнополитологии. В советской науке было принято выделять стадиально-исторические разновидности этноса -племя, народность, нацию, связывая их с определенными общественно-экономическими формациями. Нация рассматривалась как высшая форма этнической общности, сложившаяся в период становления капитализма на основе экономических связей, единства территории, языка, особенностей культуры и психики, т. е. представления о нации базировались на знаменитом определении И.В. Сталина начала XX в.:

«Нация - это исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры (...) ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией» (работа «Марксизм и национальный вопрос»).

У Н.А.Бердяева был идеалистический подход в определении нации: «Ни раса, ни территория, ни язык, ни религия не являются признаками, определяющими национальность, хотя все они играют ту или иную роль в ее определении. Национальность - сложное историческое образование, она формируется в результате кровного смешения рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судьбу, и духовно-культурного процесса, созидающего ее неповторимый духовный лик... Тайна национальности хранится за всей зыбкостью исторических стихий, за всеми переменами судьбы, за всеми движениями, разрушающими прошлое и созидающими не бывшее. Душа Франции Средневековья и Франции XX в. - одна и та же национальная душа, хотя в истории изменилось все до неузнаваемости».

Многие авторы не разграничивают употребление слов «нация» и «народ» применительно к этническим и территориально-политическим сообществам. Отсюда не различаются или же жестко противопоставляются два основных типа национализма (по-западному) и определение нации, национального и националистического (в российской литературе). Но при этом гражданский или государственный, культурный или этнический типы общностей в действительности перекликаются между собой и не взаимоисключают друг друга. Речь идет о нации-этносе и нации-государстве, совершенно при этом не противопоставляя их, а лишь прослеживая логику их же собственного исторического развития, генезиса.

Народы, населявшие СССР, делились на народности, национальные группы и нации (такое деление было закреплено в Конституции СССР 1936 г.). Нациями считались те народы, которые имели свою государственность , - т. е. титульные народы республик, союзных и автономных, следовательно, существовала своеобразная иерархия этнокультурных общностей и национально-государственных образований. Таким образом, в советской науке и политической практике господствовал примордиалистский подход к этническим категориям.

В свою очередь, Збигнев Бжезинский задается вопросом: чем является Россия - нацией-государством или многонациональной империей? И отвечает на него призывом «настойчиво создавать стимулирующую обстановку, чтобы Россия могла определить себя как собственно Россия... Перестав быть империей, Россия сохраняет шанс стать, подобно Франции и Великобритании или ранней постосманской Турции, нормальным государством».

Сегодня же в России распространено как этническое (немецкое), так и политическое (французское) понимание нации - при явном преобладании первого - и нет единства мнений об их содержании и соотношении. В действительности же такое деление дефиниций «нации» на два класса достаточно условно, поскольку это понятие также многозначно и имеет различные оттенки и определения. Как отмечает американский политолог Г. Айзекс, «у каждого автора свой перечень частей, которые составляют нацию. Одним признаком больше, одним признаком меньше. Все они включают общую культуру, историю, традицию, язык, религию: некоторые добавляют «расу», а также территорию, политику и экономику - элементы, которые в той или иной степени входят в состав того, что называют «нацией».

М. Вебер следующим образом определяет нацию: «Понятие нации может быть определено примерно так: она являет собой данную в чувственности общность, адекватным выражением которой могло бы быть собственное государство и которая, следовательно, обычно стремится породить из себя это государство». Близкое по смыслу определение нации сформулировал Эрнест Ренан в 1882 г., подчеркнув особую роль в ее формировании исторического сознания и общей коллективной памяти. Э. Ренан отметил, что множество факторов, таких, как общая религия, этнический принцип, естественные географические границы и, прежде всего, общий язык и культура, вполне могут играть выдающуюся роль в самовосприятии наций, но в качестве критерия определения нации этого недостаточно. В частности, отвергая в качестве такого критерия общие интересы группы, Ренан иронично замечает: «Таможенный союз не бывает Отчизной». В результате, согласно Э. Ренану, «нация - душа, духовный принцип. Две вещи составляют эту душу, этот духовный принцип. Одна из них принадлежит прошлому, другая - настоящему. Первое - это совместное владение богатым наследием воспоминаний, второе - настоящее согласие, желание жить вместе. Нация, таким образом, это большая солидарная общность, поддерживаемая идеей уже совершённых жертв и тех, которые люди готовы принести в будущем. Условием ее существования является прошлое, но определяется она в настоящем конкретном факте - ясно провозглашенном желании продолжать совместное существование. Бытие нации, извините меня за такую метафору, - это ежедневный плебисцит».

Таким образом, М. Вебер, Дж. С. Милль. Э. Ренан и другие (преимущественно либеральные) мыслители представляли нацию результатом свободного выбора людей, выражающих волю жить вместе и под «своим» правлением, выбора, который совершается при определенных исторических обстоятельствах и определяется рядом факторов, ни один из которых не является a priori решающим.

Согласно другому известному определению - Б. Андерсона, нации - это «воображаемые сообщества», что, разумеется, не означает, будто нация - сугубо искусственная конструкция: она есть спонтанное порождение человеческого духа. Она воображаема потому, что члены даже самой маленькой нации никогда не знают друг друга лично, не встречаются и не разговаривают. И, тем не менее, в сознании каждого существует образ своей нации. Обязательное условие формирования у любого сообщества представления о себе - преемственность сознания. Само существо «нации» как коллективного целого, живущего преемственно от поколения к поколению, предопределяет некоторую «традицию» ее жизни, сохранение основ этой жизни. Культ предков в традиционном обществе, национальные праздники и поклонение национальным святыням в наши дни призваны напоминать нам, что все мы связаны общими корнями и общим прошлым. Нации настолько же условны, насколько и органичны, ибо любые из них имеют свои границы, за которыми находятся уже другие нации… Они реальны благодаря воспроизводству веры людей в их реальность и институтам, ответственным за воспроизводство этой веры».

Аналогичный подход у В.А.Тишкова: нация, по его мнению, - это категория семантико-метафорическая, которая обрела в истории большую эмоциональную и политическую легитимность и которая не стала и не может быть категорией анализа, т. е. стать научной дефиницией.

В сознании людей нация - всегда единое сообщество. Независимо от существующего в ней неравенства мы, как правило, воспринимаем ее на уровне горизонтальных связей. Но при этом она выступает и как сообщество политическое. Мы не принимаем ее за добровольную ассоциацию частных лиц, которая в любой момент может распасться; напротив, нация проявляет себя через систему общественных институтов, созданных для служения общности, главный из них - государство. Поэтому нация видится как независимая единица, не случайно ее концепция родилась в эпоху Французской революции, которая поставила под сомнение законность традиционного династического правления и суверенитет монарха. С тех пор народы, сознающие себя нациями, борются за национальное освобождение, и символ этой свободы суверенное государство. «Нация есть не что иное, как государство-нация: политическая форма территориального суверенитета над подданными и культурная (языковая и, или религиозная) гомогенизация группы, накладываясь друг на друга, порождают нацию», - пишет Д. Кола.

Таким образом, как и всякая национальная общность, западные нации создавались на базе той или иной комбинации политических, социально-экономических, культурных и этнических факторов. Процесс их становления опирался на культуру и единство доминирующей этнической группы, имевшей в свою очередь многовековую историю предшествующей консолидации. Поэтому нельзя игнорировать этническую и политическую историю, поскольку в истории становления любого явления находится ключ к пониманию его природы.

Нация и насилие в модели государственной нации Ренана

Эрнест Ренан, повсеместно цитируемый как первоисточник в вопросе о западной модели государственной нации, нисколько не сомневается в присутствии насилия в ее истории. В своем знаменитом докладе «Что есть нация» в 1882 году он пишет: «Объединение происходит всегда самым жестоким образом. Север и юг Франции объединились в результате почти столетие продолжавшегося истребления и террора». Дом Габсбургов не воспользовался «тиранией» слияния, поэтому «Австрия - это государство, но не нация». «Под короной Иштвана венгры и славяне остались совершенно разными, как и за восемьсот лет до этого. Вместо того чтобы объединить различные элементы своего государства, дом Габсбургов держал их отдельно и часто даже противопоставлял их друг другу. В Богемии чешский и немецкий элементы лежат друг на друге, как вода и масло в стакане».

Постоянно цитируемое метафорическое определение нации Ренаном как «ежедневного плебисцита» было не противоречием объединенческому насилию на пути к современной нации, а призывом к современным ему европейцам встать на сторону государственной нации - против этнонации . Ренан называл «глубоким заблуждением» смешение «этнографии» и «нации». «Этнографический фактор не играл никакой роли при образовании современных наций. Франция является кельтской, иберийской и германской; Германия - германской, кельтской и славянской. Италия - страна со сложнейшей этнографией. Там крайне запутанно переплелись и скрестились галлы, этруски, греки, не говоря уже о целой череде прочих элементов».

Ренан решительно выступает против утверждения о существовании нации-расы. Тот, кто делает политику под «знаменем этнографии», вызывает опасность «зоологических войн», которые могли бы «перерасти только в войны уничтожительные». Ренан развенчивает представление о Европе, состоящей из гомогенных наций. «Нации не вечны. Они когда-то начались и когда-то закончатся».

«Нация - это невечное крупное соединение частично равнозначных провинций, составляющих ядро, вокруг которого группируются другие провинции, связанные друг с другом (...) общими интересами. Англия, самая совершенная из всех наций, является еще и самой неоднородной с точки зрения этнографии и истории. Чистые бретонцы, романизированные бретонцы, ирландцы, каледонцы, англосаксы, датчане, чистые норманны, французские норманны - все они там сплавлены в единое целое».

Ренан как представитель западного типа государственной нации аргументирует против защитников идеи этнонации. Его цель - создание «Соединенных Штатов Европы», соединенные на основе «федерального пакта», который «урегулировал бы принцип национальностей с помощью принципа федерации». По маннгеймской терминологии, можно было бы определить подобные надежды Ренана на становление конфедеративной национально-государственной Западной Европы как «многонациональный национализм», политически организованный в многонациональную конфедерацию, где доминировали бы три нации-гегемона: Франция, Германия и Англия. В эпоху войн, порождающих национальные государства, Ренан искал возможность приглушить потенциальную готовность наций и их государств к насилию. Но даже это умиротворение военноопасных наций имело своей целью господство. Становление самосознания наций , как полагает Ренан, происходит «только под давлением извне» . Так, французская нация сформировалась «только под английским гнетом», а Франция стала сама «повитухой для немецкой нации». И теперь, во второй половине XIX века, стал понятен вызов, брошенный Западной Европе Северной Америкой, «обширным миром Востока, которому нельзя позволить лелеять слишком большие надежды», и прежде всего «исламом», воспринимаемым Ренаном как «полнейшее отрицание Европы». Но «будущее принадлежит Европе и только Европе».

Ренан говорит об «индоевропейском духе» и об «окончательном победном марше Европы». Для этого Европе необходима конфедерация, ведомая Францией, Германией и Англией, «непобедимой троицей, силой духа направляющей мир, прежде всего Россию, на путь прогресса».

Ренан, авторитетом которого все, в том числе и политики в своих речах, охотно пользуются при утверждении государственного национализма западного толка в противовес всем этнонациональным идеологиям, также считал нацию и национальное государство инструментами борьбы, порожденными чередой объединительных войн и осознавших себя под чуждым, иностранным давлением. Он воображал, что Европа западного толка будет приближаться к многонациональной конфедерации с национально-государственными ядрами, и ее превосходящая сила обеспечит трем наиболее могущественным европейским нациям доминирование над всем остальным миром. Взгляд Ренана на нацию подтверждается положением Эрика Хобсбаума о том, что один из трех главных критериев, позволяющих определить какой-либо народ как нацию - это «доказанная способность завоевывать», а еще точнее, умение формироваться в нацию, опираясь на насилие в гражданской или межгосударственной войне. Это применимо даже к Швейцарии, где в 1847 году война Зондербунда положила начало переходу от кантональной федерации к многоязычному национальному федеративному государству, а также к Бельгии, которая в 1830 году в ходе прикрытой Францией гражданской войны отделилась от Нидерландов и была преобразована в многонациональное федеративное государство.

Нации – интерпретация Э.Хейвуда

Нации (от лат. nasci – родиться) - это сложный феномен, образуемый совокупностью культурных, политических и психологических факторов:

• в культурном измерении нации представляют собой общность людей, связанных между собой общими обычаями, языком, религией и исторической судьбой , хотя для каждой нации эти факторы действуют по-своему;
• в политическом измерении нация - это общность людей, осознающая себя как естественно сложившееся политическое сообщество, что чаще всего находит выражение в стремлении к обретению - или сохранению - государственности, а также в присущем этой нации гражданским самосознании;
• в психологическом аспекте нации предстают общностью людей, связанных отношениями внутренней лояльности и патриотизм а. Последнее, однако, не является объективной предпосылкой принадлежности к нации, - человек принадлежит к ней и в отсутствие этих установок.

Начнем с того, что дать здесь сколь-нибудь точные определения и в самом деле нелегко, потому что нации являют собой единство объективного и субъективного, сочетание культурных и политических характеристик.

С объективной точки зрения нация - это культурная общность, - иными словами, группа людей, разговаривающих на одном языке, исповедующих одну религию, связанных общим прошлым и т.п. Как раз такое понимание дела и лежит в основе национализма. Жители канадского Квебека, например, идентифицируют себя на основе того, что они говорят на французском языке, тогда как остальная часть Канады - на английском. Национальные проблемы в Индии связаны с религиозным противостоянием: примеры - борьба сикхов в Пенджабе за «родной дом» (Халистан) или движение кашмирских мусульман за присоединение Кашмира к Пакистану. Проблема, однако, в том, что определить нацию на основании одних лишь объективных факторов невозможно , ибо в действительности нации являют собой куда более широкую комбинацию весьма и весьма специфических культурных, этнических и расовых черт. Швейцарцы остались швейцарцами и при том, что в стране, не считая местных диалектов, говорят на трех языках (французском, немецком и итальянском). Различия между католиками и протестантами, столь остро проявляющие себя в Северной Ирландии, для остальной территории Великобритании принципиального значения не имеют.

С субъективной точки зрения нация есть то, что под таковой понимают принадлежащие к ней люди, - это своего рода политико-психологическая конструкция . От любой другой группы или общности нацию отличает прежде всего то, что принадлежащие к ней люди сами осознают себя как нацию. Это значит, что о нации можно говорить лишь тогда, когда принадлежащие к ней люди осознают себя целостным политическим сообществом, в чем, собственно, и заключается отличие нации от этнической группы. Ведь этническая группа тоже связана и чувством внутреннего единства, и общей культурой, но, в отличие от нации, у нее нет политических устремлений. Нации же исторически всегда стремились к тому, чтобы получить (или сохранить) свою государственность и независимость, в крайнем случае, к тому, чтобы обеспечить себе автономию или полноправное членство в рамках федерации либо конфедерации государств.

Сложность проблемы, однако, этим не исчерпывается. Феномен национализма подчас ускользает от строгого анализа еще и потому, что его же собственные разновидности по-разному понимают нацию. Здесь выделяются две концепции. Одна представляет нацию преимущественно культурной общностью, подчеркивая при этом значение глубинных этнических связей - материальных и духовных; другая усматривает в ней преимущественно политическое сообщество, акцентируя роль гражданских - общественных и политических - связей. Предлагая свой взгляд на происхождение наций, обе концепции нашли себе место и в разных течениях национализма.

Нации как культурные общности

Идея о том, что нация, прежде всего и главным образом являет собой этническую и культурную общность, справедливо считается «первичной» концепцией нации. Своими корнями эта идея уходит в ГерманиюXVIII в. - к работам Гердера и Фихте (1762-1814). Согласно Гердеру, характер всякой нации определяется такими факторами, как природная среда, климат и физическая география, - факторами, формирующими и стиль жизни, и трудовые привычки, и предпочтения, и творческие наклонности людей. Превыше всего Гердер ставил фактор языка; в нем он видел воплощение характерных для народа традиций и его исторической памяти. Каждой нации, по Гердеру, присущ свой Volksgeist, что находит свое выражение в песнях, мифах и легендах и является для данного народа источником всех и всяких форм творчества. Национализм Гердера следует понимать как своего рода культурализм, где на первый план выдвигаются национальные традиции и коллективная память, но никак не государственность. Идеи такого рода в немалой степени способствовали пробуждению национального сознания немцев в XIX столетии, когда они открыли для себя древние мифы и легенды, как это проявилось, например, в сказках братьев Гримм и операх Рихарда Вагнера (1813-1883).

Главная идея гердеровского культурализма заключается в том, что нации - это «естественные», или органические сообщества, которые уходят корнями в древность и будут существовать, пока существует человечество. Такую же позицию занимают современные социальные психологи, указывающие на потребность людей образовывать группы, дабы обрести чувство безопасности, общности и сопричастности. Разделение человечества на нации, по данной точке зрения, как раз и идет от этой естественной склонности людей объединяться с теми, кто близок к ним по происхождению, культуре и образу жизни.

В книге «Нации и национализм» (1983) Эрнест Геллнер показал, что национализм связан с модернизацией, особенно с процессом индустриализации. По его концепции, в докапиталистическую эпоху общество скреплялось великим множеством самых разных уз и связей, столь характерных для феодализма, - возникшие же индустриальные общества сделали ставку на социальную мобильность, самостоятельность и конкуренцию: для сохранения культурного единства общества все это потребовало уже какой-то совершенно новой идеологии. Роль такой идеологии и взял на себя национализм - реакция на новые социальные условия и обстоятельства. Со всем этим, по мысли Геллнера, национализм принципиально неискореним, поскольку вернуться к доиндустриальным общественным отношениям общество уже не может.

Постулат о связи между национализмом и модернизацией, однако, вызвал возражения со стороны Энтони Смита, который в работе «Этнические корни наций» (1986) показал преемственность между современными нациями и издревле существовавшими этническими общностями: такие общности он назвал этносами. По Смиту, нации являют собой исторически обусловленный феномен: они складываются на основе общего культурного наследия и языка, всего того, что возникает много раньше какой бы то ни было государственности или борьбы за независимость. Хотя этносы и предшествуют всем и всяким формам национализма, Смит согласился с тем, что современные нации родились лишь тогда, когда вполне сформировавшиеся этносы восприняли идею политического суверенитета. В Европе это произошло на рубежеXVIII - XIX столетий, а в Азии и Африке - в XX веке.

Немецкий историк Фридрих Майнеке (1907) пошел еще дальше, разделив нации на «культурные» и «политические». «Культурные» нации, по его мнению, характеризуются высоким уровнем этнической однородности: этнос и нация в данном случае почти синонимы. «Культурными» нациями Майнеке считал греков, немцев, русских, англичан и ирландцев, но под его концепцию подходят и такие этнические группы, как курды, тамилы и чеченцы. Эти нации можно считать «органичными»: они возникли скорее в ходе естественных исторических процессов, чем каких-либо процессов политического характера. Сила «культурных» наций состоит в том, что, обладая сильнейшим и исторически детерминированным чувством национального единства, они, как правило, более устойчивы и внутренне едины. С другой стороны, «культурные нации», как правило, претендуют на исключительность: чтобы принадлежать к ним, недостаточно одной лишь политической лояльности, - нужно уже быть членом этноса, унаследовать свою национальность. Иными словами, «культурные» нации склонны считать себя чем-то вроде большой семьи родственников: невозможно «стать» немцем, русским или курдом, просто усвоив их язык и веру. Такая исключительность порождает замкнутые и очень консервативные формы национализма, так как в сознании людей практически нивелируются различия между нацией и расой.

Нации как политические общности

Те, кто считает нацию исключительно политическим организмом, отличительным ее признаком видят не культурную общность, а гражданские связи и вообще присущую ей политическую специфику. Нация в этой традиции предстает общностью людей, связанных между собой гражданством вне какой бы то ни было зависимости от культурной или этнической принадлежности. Считается, что такой взгляд на нацию восходит к Жану-Жаку Руссо - философу, в котором многие усматривают «прародителя» современного национализма. Хотя Руссо специально не касался ни национального вопроса, ни самого феномена национализма, его размышления о суверенитете народа, - и особенно идея «общей воли» (или общественного блага), - собственно, и посеяли те семена, из которых затем взросли националистические доктрины Французской революции 1789 г. Провозгласив, что правление должно основываться на общей воле, Руссо тем самым, в сущности, отказал в существовании как монархии, так и всяческим аристократическим привилегиям. В годы Французской революции этот принцип радикальной демократии нашел свое отражении в той идее, что все французы суть «граждане» со своими неотъемлемыми правами и свободами, а не просто «подданные» короны: суверенитет, таким образом, исходит от народа. Французская революция и утвердила этот новый вид национализма с его идеалами свободы, равенства и братства, а также теорией нации, над которой нет иной власти, нежели она сама.

Идея о том, что нации суть политические, а не этнические, сообщества, в дальнейшем была поддержана многими теоретиками. Эрик Хобсбаум (1983), например, нашел множество подтверждений тому, чтонации в известном смысле являют собой не что иное как «вымышленные традиции». Не признавая тезиса о том, что современные нации сформировались на основе издревле сложившихся этнических сообществ, Хобсбаум считал, что всякие разговоры об исторической преемственности и культурной специфике наций, по сути дела, отражают лишь миф, - и миф, порожденный собственно национализмом. С этой точки зрения, как раз национализм и создает нации, а не наоборот. Свойственное современному человеку осознание своей принадлежности к нации, утверждает исследователь, получило развитие лишь в XIX столетии и сформировалось, может быть, благодаря введению национальных гимнов, национальных флагов и распространению начального образования. Под вопросом в таком случае оказывается и идея «родного языка», что передается из поколения в поколение и воплощает в себе национальную культуру: на самом деле и язык изменяется по мере того, как каждое поколение приспосабливает его к собственным нуждам и современным ему условиям. Не вполне ясно даже, можно ли говорить о «национальном языке», коль скоро до XIX в. большинство людей не владели письменной формой своего языка и обычно разговаривали на местном диалекте, имевшем мало общего с языком образованной элиты.

Бенедикт Андерсон (1983) также считает современную нацию артефактом, или, по его выражению, «воображаемой общностью». Нация, пишет он, существует скорее как умозрительный образ, чем как реальное сообщество, ибо в ней никогда не достигается такого уровня непосредственно личного общения людей, который только и может поддерживать реальное чувство общности. Внутри собственной нации человек общается лишь с крохотной частичкой того, что предположительно является национальным сообществом. По этой логике, если нации вообще существуют, то они существуют разве что в общественном сознании - как искусственные конструкции, поддерживаемые системой образования, средствами массовой информации и процессами политической социализации. Если в понимании Руссо нация есть нечто такое, что одухотворяется идеями демократии и политической свободы, то представление о ней как о «вымышленном» или «воображаемом» сообществе скорее совпадает со взглядами марксистов, полагающих национализм разновидностью буржуазной идеологии - системы пропагандистских ухищрений, призванных доказать, что национальные связи сильнее классовой солидарности, и тем самым привязать рабочий класс к существующей структуре власти.

Но и вынося за скобки вопрос о том, возникают ли нации из стремления к свободе и демократии или это не более чем хитроумные изобретения политических элит и правящего класса, следует понимать, что некоторым из них присущ однозначно политический характер. В духе Майнеке такие нации вполне можно отнести к категории «политических» - таких наций, для которых момент гражданства имеет куда большее политическое значение, чем этническая принадлежность; часто такие нации состоят из нескольких этнических групп и потому культурно неоднородны. Классическими примерами политических наций считаются Великобритания, США и Франция.

Великобритания по сути дела является союзом четырех «культурных» наций: англичан, шотландцев, валлийцев и северных ирландцев (хотя последних можно разделить на две нации - протестантов-юнионистов и католиков-республиканцев). Национальное чувство британцев, насколько о нем можно говорить, имеет своей основой политические факторы - преданность в отношении короны, уважение в отношении парламента и приверженность идее исторически завоеванных прав и свобод британцев. Ярко выраженный полиэтнический и поликультурный характер имеют Соединенные Штаты - «страна иммигрантов»: поскольку национальная идентичность здесь не могла развиться из каких-либо общих культурно-исторических корней, идея американской нации сознательно конструировалась через систему образования и культивирование уважения к таким общим ценностям, как идеалы Декларации независимости и Конституции США. Аналогичным образом национальная идентичность французов многим обязана традициям и принципам Французской революции 1789 года.

Для всех этих наций, по крайней мере теоретически, характерно одно: они сформировались путем добровольного следования каким-то общим принципам и целям, подчас даже в противоречии с существовавшей до того культурной традицией. Таким обществам, говорят, присущ особый стиль национализма - толерантный и демократичный. Идея здесь одна: коль скоро нация это прежде всего политический организм, доступ в нее заведомо открыт и не ограничен какими бы то ни было требованиями по языку, религии, этнической принадлежности и так далее. Классические примеры - США как «плавильный котел» и «новая» Южная Африка - «общество радуги». Понятно, однако, и то, что время от времени таким нациям недостает того чувства органического единства и историчности, которое свойственно «культурным нациям». Может быть, как пишут, этим и объяснятся известная слабость общебританского национального чувства по сравнению с шотландским и валлийским национализмом, а также распространенным чувством «доброй старой Англии».

С особыми проблемами в своем стремлении к национальной идентичности столкнулись развивающиеся государства. Эти нации выступают как «политические» в двух смыслах.

Во-первых, во многих случаях они обрели государственность лишь по завершении своей борьбы против колониального господства. Под идеей нации здесь, следовательно, было особое объединяющее начало - стремление к национальному освобождению и свободе, почему национализм в «третьем мире» и получил столь сильную антиколониальную окраску.

Во-вторых, исторически эти нации нередко формировались в территориальных границах, определенных прежними метрополиями. Это особенно характерно для Африки, где «нации» часто состоят из целого спектра этнических, религиозных и местных групп, которых, за исключением общего колониального прошлого, весьма мало что связывает друг с другом. В отличие от классических европейских «культурных» наций, выработавших государственность на основе уже сложившейся национальной идентичности, в Африке, напротив, «нации» создаются на основе государств. Это несовпадение политической и этнической идентичности то и дело порождало острейшие противоречия, как это, например, имело место в Нигерии, Судане, Руанде и Бурунди, причем в основе этих конфликтов лежит отнюдь не наследие «трайбализма», а скорее последствия широко распространенного в колониальную эпоху принципа «разделяй и властвуй».

Нация как источник суверенитета, основание легитимности и объект лояльности

Историки много спорили о том, с какого момента можно говорить о существовании наций. Одни начинали отсчет с V в., другие с XVI, третьи - с конца XVIII - начала XIX в. В теоретико-политическом плане, по мнению В.С.Малахова, споры о том, когда возникли «нации», бессмысленны. Нация в современном значении слова возникает вместе с возникновением нового понимания суверенитета и легитимности.

Понятие «суверенитет» ввел в научный оборот французский правовед Жан Боден (1530-1596). Согласно Бодену, суверенитет - часть «публичной власти», определяемая как «абсолютная и вечная власть государства». Иными словами, суверенитет есть высшая и безраздельная власть. «Тот, кто получает указания от императора, папы или короля, не обладает суверенитетом», - говорит Боден. Суверенитет, согласно другому классическому определению, данному Карлом Шмиттом, есть «власть, рядом с которой не может быть никакой иной власти».

В добуржуазных обществах «сувереном», т. е. носителем суверенитета, является монарх. Его право властвовать никем не может быть оспорено - разве что другим монархом. Место власти, которое занимает монарх, всегда занято. Оно не может пустовать. У короля два тела - физическое, которое смертно, и мистическое, или политическое, которое бессмертно. Поэтому физическая смерть монарха не означает его исчезновения в качестве мистического источника власти: «Король умер, да здравствует король!».

С буржуазными революциями, когда на смену монархии приходит (демократическая) Республика, положение дел радикально меняется. Демократия объявляет место власти пустым. Никто не имеет изначального права это место занимать. Никто не может обладать властью, не будучи на то уполномоченным. Но кто наделяет такими полномочиями? Кто является сувереном: народ, или нация?

Между тем «нация» не существует в виде эмпирически фиксируемой целостности, некоего собрания людей. Это - фиктивная величина, которая не обозначает даже совокупного населения страны. Из «нации», от имени которой провозглашается власть нового типа, исключены не только дворяне и духовенство, но и крестьяне, «чернь». Членами «нации» в период Великой французской революции считались только представители третьего сословия, буржуазии. «Нация», таким образом, есть не что иное, как инстанция суверенитета.

Здесь не обойтись без другого ключевого понятия политической философии - легитимности. В эпоху Средневековья и Возрождения легитимность власти (т. е. ее оправданность и обоснованность) несомненна.Власть монарха сакрально обеспечена - дарована ему Богом. Монарх (король, царь, император) - помазанник Божий. Если возникают неясности с престолонаследием, это неминуемо влечет за собой политический кризис, бунт.

В Новое время с выходом на историческую авансцену нового класса - буржуазии, легитимность монархической власти подвергается сомнению. Поскольку в сакральное происхождение власти монарха перестают верить, право отправлять власть нуждается в особом обосновании. Кто дает такое основание? Опять-таки «нация». И опять-таки «нация» означает ни в коем случае не совокупное население страны, не физическое множество людей. Нация есть то, к чему апеллируют, стремясь легитимировать власть.

Эту мыслительную цепочку можно проследить с другого конца. Сущностная черта государства - легитимное насилие. Государство, согласно хрестоматийной дефиниции Макса Вебера, есть институт, который владеет монополией на легитимное насилие. Специфика современного «национального государства» по сравнению с до-современными - сословно-династическими - государствами состоит в том, что источником легитимного насилия здесь выступает «нация».

Можно определить нацию как специфический объект лояльности. Он специфичен в первую очередь потому, что до наступления Современности, такого объекта не существовало. Население той или иной страны могло быть лояльно церкви, конфессии, местному сюзерену, вассалами которого оно себя ощущало, провинции, городу (Венеции, Гамбургу, Новгороду), но оно не было лояльно «нации».

То, что сегодня воспринимается как нечто само собой разумеющееся - чувство собственной принадлежности тому или иному национальному сообществу, совершенно не воспринималось таковым еще полтора столетия назад. Представители высших классов в обществе XVIII в. не считали себя членами одного сообщества с представителями низших классов собственной страны. Простой народ вплоть до XIX в. не ощущал принадлежности к одной «нации» - не только с дворянством своей страны, но и с простыми жителями соседних областей. Крестьяне ощущали себя «гасконцами», «провансальцами», «бретонцами» и т. д., но не «французами»; «тверичами», «владимирцами», «новгородцами», но не «русскими»; саксонцами, швабами, баварцами, но не «немцами».

Понадобились многие десятилетия специальных усилий государства, чтобы оттеснить региональные и сословные лояльности на второй план и выработать у простолюдинов лояльность нации.

Для современных исследователей национализма стала настольной книга Юджина Вебера «Из крестьян во французы. Модернизация сельской Франции. 1880-1914». Открытие этой работы состояло в том, что в таком, казалось бы, образцовом «национальном государстве» как Франция, низшие классы обрели «национальное самосознание» лишь к началу Первой мировой войны. Вплоть до этого времени в большинстве европейских стран лояльность государству покоилась на лояльности династии. Крестьяне могли быть мобилизованы на вооруженную защиту страны под лозунгами защиты трона и «истинной» религии. Что касается «родины» в триединой формуле «За царя, за родину, за веру!», то «родина» здесь обозначает не страну как таковую, а малую родину, место, где человек родился и вырос.

Константин Леонтьев в свое время обратил внимание на то, что русские крестьяне в первые недели наполеоновского нашествия вели себя довольно индифферентно. Некоторые даже воспользовались безвластием и стали палить господские дома. Патриотические (т. е. национальные) чувства проснулись в них лишь тогда, когда интервенты стали осквернять храмы. Аналогичным образом вёл себя «народ» (т. е. крестьянство) повсюду. Когда иноземные войска вступали на территорию страны, крестьяне продавали оккупантам фураж. Воевали не нации, воевали армии. Массовая (т. е. национальная) мобилизация - феномен XX в. Первая мировая война стала первым в истории конфликтом международного (интернационального) типа.

Таким образом, представление о национальной лояльности как естественном проявлении народных чувств ошибочно. Коллективная солидарность и коллективная мобилизация (народные движения в защиту отечества), воспринимаемые нами сегодня как свидетельство наличия в народе национального самосознания, в до-современных обществах представляли собой нечто иное.

О специфичности национальной лояльности говорит еще одно обстоятельство. Она бросает вызов суверенитету монарха. Если для подданных некоторого государства объектом лояльности становится нация, а не государь, монархия оказывается под угрозой. Не случайно русский царизм с недоверием смотрел на первых русских националистов - славянофилов. Хотя субъективно славянофилы были по большей части убежденными монархистами, они теоретически поставили под сомнение монархию как объект лояльности. Таким объектом в их построениях оказался «народ», или «народность», что для правящего режима было абсолютно неприемлемо.

Итак, нация - специфический объект лояльности, который формируется лишь при определенных условиях. До наступления Современности, или Модерна, такая лояльность или носила точечный характер, или вовсе отсутствовала. В эпоху Модерна национальная лояльность сталкивается с серьезной конкуренцией со стороны классовой, конфессиональной, субкультурной и другими формами лояльности. В настоящее время, которое некоторые авторы называют постмодерном, конкуренция со стороны вненациональных форм лояльности приобретает новое измерение.

Государственный народ, нация, этнос, этнический субстрат

Центральные понятия национальной тематики в этническом, национальном и государственном поле понятий обычно обозначаются многими различными словами, например,

• «государство»,
• «нация»,
• «народ»,
• «этнос»,
• «государственный народ»,
• «национальность»,
• «национальная группа»,
• «национальное меньшинство»,
• «этническое меньшинство»
• и многие другие.

Не только различные слова иногда обозначают одно и то же понятие, но и одно и то же слово часто подразумевает различные понятия. Это часто вызывает значительные недоразумения в общих и научных обсуждениях. Сумбурность понятий еще больше усугубляется,если рассматривать похожие обозначения, имеющие одинаковое происхождение, на разных языках. Особенно слова с латинским корнем natio, как «нация», «национальный», «национальность», «националист», «национальный» и «националистический», во многих языках используются в совсем разном значении. Английское слово «nation» часто имеет другое значение, чем французское слово «nation», немецкое «Nation» или русское слово «нация». К тому же словам часто придается очень эмоциональная и политически совершенно разная нормативная оценка.

Конечно, желательным является по возможности нейтральное употребление слов, что облегчило бы анализ и объяснение противоположного положения вещей. В действительности же нейтральное употребление языка в социальных, политических и исторических науках невозможно, потому что наука не может обойтись без того, чтобы часто использовать одни и те же слова, вызывающие у читателей и слушателей совершенно разные ассоциации и оценки.

Поясним это на примере. Как общий, так и политический язык, а также язык международного права знают понятие «право народа на самоопределение », которое часто называется также «правом наций на самоопределение », но язык не знает понятия «право этний или национальностей на самоопределение». Это значит, называя определенную большую группу людей этносом, внушается - сознательно или нет, что эта группа не имеет права на самоопределение, как и наоборот - сознательно или нет подразумевается, что эта группа имеет такое право, если она называется «нация» или «народ».

Ниже следует исходить не из слов и их различного употребления, а из понятий, наполненных смыслом для международного сравнительного анализа, т. е. о различаемых в научном и политическом споре фактах и ситуациях. Следует различать четыре принципиальных положения или понятия , что в терминологическом и политическом споре часто не соблюдается.

Сообщество членов государства (независимого, федеративного или автономного государства) - сегодня чаще всего граждане страны - называют государственным народом. В международной политикегосударственный народ также называют «нацией», а государственное гражданство в соответствии с этим также «национальностью». Государственное гражданство - это объективный государственный факт и факт международного права, независимо от того, желает ли отдельный гражданин государства то государственное гражданство, которое он имеет, или другое.

Сообщество тех, кто желает для себя существующую или еще подлежащую образованию собственную государственность называют нацией. Другими словами, общее волеизъявление собственной государственности (национальное самосознание, национализм) учреждает нацию. Из этого вытекает, что необходимо делать различие между нациями без государства и нациями, имеющими государство, и далее, что государственный народ не обязательно должен быть нацией, если значимые части государственного народа не желают существующего государства. Национальность обозначает в соответствии с этим принадлежность к нации, является ли эта нация государственным народом или только еще хочет стать таковым.

Сообщество людей независимо от места их проживания, которые на основе одинакового происхождения (т. е. тесных родственных связей), языка, вероисповедания или территории происхождения или на основе совокупности этих характеристик чувствуют себя связанными друг с другом, образуют этнос. Существование этноса зависит от определенного сознания единства, важным индикатором чего, как правило, является общее использование наименования группы (этноним). Принадлежность к этносу (этничность) может иметь различные виды и ступени от микроэтноса до макроэтноса, охватывающих несколько таких микроэтносов.

Этнос может, но не обязательно должен создать национальное сознание, т. е. политическую потребность в собственной государственности, а это значит стать нацией. В большинстве случаев многие маленькие или живущие рассеянно этносы не развивают потребности в собственной государственности.

Нации, в свою очередь, могут быть как моноэтническими, так и полиэтническими, т. е. состоять из нескольких этносов или (частей) этнических групп. Следовательно, нет обязательной связи между этничностью, национальностью и гражданством.

Этнические движения хотят сильнее укрепить сознание этнического единства и продвигать этнические интересы, в то время как национальные движения хотят прочнее укрепиться в национальном сознании и на фоне политической цели сохранить существующую государственность, т. е. сохранить государственное единство, восстановить прошлую государственность или достичь построения нового государства.

Совокупность людей с определенными этническими свойствами (это значит близкое родство друг с другом, общение на одном и том же диалекте или литературном языке, наличие одного и того же вероисповедания, или родом из одного и того же региона), вряд ли будет осознавать эту общность и будет воспринимать этнические свойства только лишь в маленькой группе на территориально ограниченном пространстве; она будет восприниматься как общность в определенных условиях только со стороны наблюдателя, современника или историка. Такая совокупность является только этнической категорией признаков или этническим субстратом, социально-статистически - когортой, а не большой группой в смысле живой общественной коммуникационной взаимосвязи. Этнические субстраты могут даже существовать столетиями, а существующие сегодня большие этносы в виде осознающих самих себя, коммуницирующих между собой больших групп являются довольно современным явлением и старше сегодняшних наций лишь на несколько лет или десятилетий. Из всего сказанного следует, что возникновение и исчезновение этнических субстратов, этний, наций и национальных государств следует однозначно различать при анализе.

Литература

Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. СПб.: Питер, 2004. С.50-54.

Ачкасов В.А. Этнополитология: Учебник. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. С. 86-105.

Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М.: КДУ, 2005. С.30-36.

Национализм в поздне- и посткоммунистической Европе: в 3 т. / [под общ. ред. Э.Яна]. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. Т.1. Неудавшийся национализм многонациональных и частично национальных государств. С.43-47, 78-86, 97-99, 212-214.

Политология: Энциклопедический словарь. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. С.212-213.

Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М.: Наука, 2001. С.235-239.

Хейвуд Э. Политология: Учебник для студентов вузов / Пер. с англ. под ред. Г.Г.Водолазова, В.Ю.Бельского. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. С.131-137.

Понятие «нация» не следует путать с понятием «национальность ».

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Один из главных теоретиков конструктивизма Бенедикт Андерсон определяет нации как «воображаемые сообщества »: «я предлагаю следующее определение нации: это воображенное политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное» . Имеется в виду не то, что нации - вообще некие фикции , а то, что реально существуют лишь рационально мыслящие индивиды, а нация существует лишь в их головах, «в воображении», в силу того, что они себя идентифицируют именно этим, а не другим образом.

  Конструктивисты отрицают преемственность между этносами доиндустриального общества и современными нациями, они подчеркивают, что нации являются продуктами индустриализации , распространения всеобщего стандартизированного образования, развития науки и техники, в частности, книгопечатания («печатного капитализма »), средств массовых коммуникаций и информации и что в доиндустриальную эпоху этносы и этническая идентичность не играли такой важной роли, так как традиционное общество предлагало много других форм идентичности (сословие, религия и т. д.).

  Этнонация

  Начиная с 1950-х годов XX века теория этнонации стремительно начинает терять позиции в западной науке. Причиной этому стал, прежде всего, факт, на который указал один из главных оппонентов примордиализма Бенедикт Андерсон: «Теоретиков национализма часто ставили в тупик, если не сказать раздражали, следующие три парадокса: Объективная современность наций в глазах историка, с одной стороны, - и субъективная их древность в глазах националиста, с другой…» . Речь идет о том, что исторические исследования показали, что нации образовались в Западной Европе не так уж и давно - в эпоху раннего Нового времени, а в других регионах и того позже - в Восточной Европе в XIX веке, в Азии и Африке - ХХ веке, так что весьма проблематично возводить их к какому-либо одному этносу, более высокой ступенью развития которого по мнению примордиалистов является данная нация. Например, французская нация образовалась в эпоху Просвещения и Великой французской революции в результате соединения различных по культуре народов - гасконцев, бургундцев, бретонцев и т. д. Многие из них продолжали существовать еще в XIX и XX веках, так до конца и не «офранцузившись». В связи с этим сомнительно выглядит выражение типа: «французская культура XII века». Более того, после распада колониальной системы в 1950-1960-е годы, в Азии и Африке стремительно стали образовываться новые нации, включающие в себя самые разнообразные этнические группы. И это при том, что еще несколько десятилетий назад народы Африки, вошедшие впоследствии в те или иные нации, даже не имели представления о такой общности как нация и национальность. Эти общности вместе с представлениями о национальном государстве и об идеологии национализма им принесли колонизаторы-европейцы.

  Нация и национальность

  Следует различать такие взаимосвязанные, но не идентичные понятия, как «нация» и «национальность». Понятие «национальность» в России и других странах постсоветского пространства, выражая этническую общность, представляет собой лишь один из факторов нации и народности. Поэтому оно является более узким, чем понятие «нация» . Это не касается других стран, где национальность - это принадлежность к определенной нации по признаку гражданства. Источник этнической связи людей - общность культурных характеристик и природных условий бытия, приводящих к дифференциации данной первичной группы от другой. Примордиалисты полагали, что фенотип(не генотип) является основой этноса, однако это опровергается эмпирически (например, абхазские негры). Нация - более сложное и позднее образование. Если этносы существовали на протяжении всей мировой истории, то нации формируются только в период Нового и даже Новейшего времени.

  Нация может быть двух видов: полиэтничной (многонациональной) или моноэтничной . Этнически однородные нации крайне редки и встречаются в основном в отдалённых углах мира (например Исландии). Обычно нация строится на базе большого количества этносов, которых свела вместе историческая судьба. Полиэтничны, например, швейцарская, французская, великобританская, российская , вьетнамская нации, а американцы вообще не имеют никакого ярко выраженного этнического лица. Латиноамериканские нации расово неоднородны - созданы из белых , африканцев , креолов и индейцев -америндов .

  В СССР под нацией чаще понимался любой этнос в составе государства, а для полиэтнической общности использовался термин «многонациональный народ», к каковым относились, например, советский, индийский, американский, югославский и другие. В англоязычной терминологии (и в большей части нынешней русской терминологии) нация связывается с государством, например, про индийцев пишут «полиэтническая нация». Некоторые исследователи полагают, что определение этносов как наций в СССР было связано с политтехнологической необходимостью использовать право наций на самоопределение для борьбы с полиэтническими странами капиталистического мира .

  Нация и этнос в академической науке

  Научно-функциональный подход в различии нации и этноса заключается в том, что этносы изучает этнология , за исследования в области этнологии присуждаются ученые степени кандидатов и докторов исторических, социологических наук или культурологии. Нацию и национализм изучает политология .

  Нация и язык

  В то же время нужно решительно отличать национализм от патриотизма. Патриотизм есть бесспорно эмоциональная ценность, и он не требует рационализации. Полное отсутствие патриотизма, как убедительно отмечает Н. Бердяев, это ненормальное, дефектное состояние. Национализм же менее природен, и есть рационализация эмоциональной жизни. Национализм гораздо более связан с ненавистью к чужому, чем любовью к своему. Следует отметить, что национализм играет огромную роль в возникновении войн, он создает атмосферу войны. Но национальность может быть уничтожена, истреблена в войнах, возникших на почве национальных страстей и интересов. Война предполагает атмосферу безумия. В войне, как и в революции, на первое место выходят инстинкты людей.

  Однако всматриваясь в историю формирования европейских наций можно увидеть несколько другую картину. Формирование наций представляется как двухслойный процесс, идущий в политическом и культурном слоях. В политическом он связан с формированием современной формой европейского государства. В культурной – формирование внесословного светского национального «культурного ядра», основу которого составляют национальная история и национальная литература. Соответственно можно выделить два типа формирования национальных общностей.

  В нациях первого типа ведущим является процесс формирования государственных границ, внутри которых элитарным слоем создаются указанные компоненты национального «культурного ядра». В этом процессе можно выделить три фазы: 1) «королевской», когда единство задается подданством королю и общей религией с региональным оттенком; 2) «державной», когда центр тяжести смещается от личности короля к державе, а культурное единство задается светской высокой культурой (после полосы религиозных войн); 3) «национальной», когда после буржуазной революции место монарха занимает «народ», а «культурное ядро» через школьное образование распространяется в широкие массы. Это путь Британии, Франции, Испании и ряда других стран.

  В нациях второго типа ведущим является процесс формирования «культурного ядра», вокруг которого начинается процесс политического объединения (как в Германии и Италии) или выделения (как в Австро-Венгрии). Нам представляется, что процесс формирования «поздних» национальных государств второго типа , характерный для 19 и 20 вв., удачно схватывает трехфазная схема М. Хроха : «в фазе А пробуждается интерес сравнительно небольшой группы образованных людей к языку, истории… За этой культурной фазой развития следует фаза национальной агитации (фаза Б). Теперь группа патриотов преследует цель внедрения национального сознания в более широкие слои населения, мобилизации этого населения и его интеграции в национальное сообщество. Если это достигнуто, национальное движение вступает в третью фазу (фазу В) – массовое движение, в котором большая часть общества охвачена идеями национального самосознания и стремится к такой цели как политическая автономия» . В фазе В часто имеет место деиндивидуализация и экстремистские формы национализма.

  Россия сначала шла по тому же первому пути, что и Франция (первые два этапа), но внутри нее в различных ее частях в конце 19 и 20 вв. развивались процессы второго типа

  Национальная культура

  Нация - феномен в первую очередь политический, и только потом этнический и социальный. Поэтому основная задача нации - воспроизводить общую для всех граждан государства культурную идентичность в политических интересах. Для этого существуют министерства культуры, задача которых - определять формат национальной культуры, общий для всех. [ ]

  Национальная культура в общем не может ограничиваться узкими рамками гомогенной этнической общности. Напротив, полноценное развитие нации требует гораздо более высокого уровня дифференциации духовных ориентаций и образа жизни, чем этническая. Она включает в себя различные варианты субкультур, обусловленные этническими, географическими, социальными, хозяйственными и классовыми факторами. Часто отмечается, что нация складывается не через утверждение единообразия. Она представляет собой чрезвычайно неоднородное образование, состоящее из компонентов различного рода, хотя каждый из них в отдельности содержит общие культурные признаки, отличающие данную нацию. Характерной особенностью национальных культур является их широкая дифференциация по профессиональному и социальному признакам.

  исторический тип этноса, представляющий собой социально-экономическую целостность, которая складывается и воспроизводится на основе общности территории, экономических связей, языка, некоторых особенностей культуры, психологического склада и этнического самосознания.

  Отличное определение

  Неполное определение ↓

  НАЦИЯ

  от лат. natio - народ) - тип этноса (см.), характерный для развитого классового об-ва. Возникновение Н. исторически связано со становлением капитализма, ликвидацией феодальной раздробленности, усилением хозяйственных и др. связей, распространением грамотности и литературы на родном языке, укреплением этнич. (нац.) самосознания. Первые европейские Н. формировались в границах централизованных гос-в, на базе одной или нескольких близких в этнич. отношении народностей (см.), напр., франц. Н. - из северофранцузов и провансальцев. На востоке и юго-востоке Европы формирование Н. началось внутри полиэтнич. гос-в (Австро-Венгрия, Турция, Россия); окончательное политич. оформление Н. получили здесь в рез-те возникновения более или менее однонац. гос-в (Польша, Румыния и др.) или автономий внутри многонациональных гос-в (напр., союзные и автономные республики в СССР). В странах Америки Н. формировались из групп разно-этнич. европейских переселенцев, смешавшихся между собой и в разной степени с индейцами и неграми. Основным языком этих Н. обычно становился язык метрополии (Испании, Португалии, Англии и др.), а рамками их формирования - границы возникших гос-в. Во многих странах Азии и Африки формирование Н., развернувшееся главным образом после освобождения их от колониальной зависимости, еще не вполне завершено. В отечественной социологии долгое время господствовало определение Н. как исторически сложившейся устойчивой общности людей, возникшей на базе общности языка, территории, экономич. жизни и психич. склада, проявляющегося в общности культуры. Однако с середины 60-х гг. это определение стало уточняться и дополняться, напр., признаком нац. (этнич.) самосознания, связываться с общим понятием этноса. В настоящее время, определяя Н., часто делают упор не на этнич. признаки, а на признаки стадиальные или этносоц., отличающие Н. от исторически предшествовавшей ей народности. К этим признакам относится унификация языка, гл. обр. в процессе распространения его литературной формы через систему образования, литературу и средства массовой информации; развитие профессиональной культуры и искусства; формирование классово-соц. состава, соответствующего эпохе промышленно-научн. развития, через определенную форму государственности или сильно развитое движение за ее достижение, а также через определение экономич. общности в рамках своих нац. гос-в. Лит.: Козлов В.И. Некоторые проблемы теории нации//Вопр. истории. 1967, № 1. В.И. Козлов

  Отличное определение

  Неполное определение ↓

  И, в меньшей степени, - других комплиментарных этносов . См. обсуждение вопроса .

  Определения нации

  Бауэр

  «Нация - это совокупность людей, связанная в общность характера на почве общности судьбы. Общность судьбы означает не подчинение одному жребию, но общий опыт одной и той же судьбы при постоянном обмене и взаимодействии».

  ВладиМир

  «Нация - это сообщество, объединённое трансэтнической культурой, творческим поиском совместного существования в форме суверенной государственности».

  Теодор Герцль

  «Нация - это общность людей в прошлом, объединенная в настоящем против общего врага».

  Павел Крупкин

  «Нация - это политическая ипостась народа страны. Это люди, объединенные государством и лояльные своему государству. Лояльность государству демонстрируется через реализацию народом своих политических прав, и несение политических обязанностей, главной из которых является обязанность защищать свою страну, свое общество, свое государство.

  Не путать нацию с национальностью , или этносом : один этнос может быть компонентом нескольких наций, нация может быть образована несколькими этносами. Подробнее . Примеры путаницы - выше, кроме данного ВладиМир . Исторически понятие нации появилось в пылу антимонархической борьбы как решение проблемы верховного суверенитета . Идея монархии была основана на базовой идее феодализма, в соответствии с которой каждый человек должен обязательно быть вассалом какого-то суверена. При этом общественная пирамида остроумно замыкалась сверху положением, что Монарх , являясь верховным сувереном для всех своих подданных, получает этот свой суверенитет от Бога через ритуал помазания… При сильном желании убрать из общественной конструкции фигуру Монарха возникает проблема „подвисания“ источника верховного суверенитета. И данная проблема была решена положением, что верховный суверенитет на данной территории исходит от нации, то есть сообщества людей, имеющих политические права. В параллель с этим на этом же основании была построена концепция Общественного договора , которая стала основным инструментом ликвидации „феодальных пережитков“ и расчистки пути для общественного прогресса… Такое понимание нации было в полном объеме апробировано в рамках американской и французской революций, в рамках которых под нацией опять же имелось в виду сообщество политических акторов народа (напомню, что в то время политическими правами обладала лишь малая часть населения соответствующих стран). В дальнейшем битва идеи суверенитета нации с идеей священного монархического принципа (суверенитета от Бога) стала сутью антифеодальной борьбы в Европе. При этом распространение данной борьбы на многонациональные монархии Восточной Европы открыло возможности для наполнения понятия нации этническим содержанием. Такая ревизия понятия была поддержана на Западе, ибо она ослабляла европейские монархии как акторов европейской политики. В результате появилась концепция „о праве наций на самоопределение“, которая была существенно использована для ликвидации восточно-европейских империй, а в последствии и колониальных империй.»

  Павел Вячеславович Святенков

  «Нация есть самоорганизующаяся система , возникающая в результате отказа от эксплуатации своих, происходящего в рамках эволюции народа (или народов). Формула отказа является внешней границей, отличающей участников нации от прочих, а также предметом постоянного последовательного уточнения в процессе развития нации.»