Абвер в тылу красной армии. Дети – диверсанты на службе абвера, в великую отечественную войну. Восстание за восстанием

«Бранденбуржцы» - диверсанты Абвера

История применения воинских подразделений для выполнения специальных задач в тылу противника известна с древнейших времен: «Действия отрядов типа „коммандос“, или особых отрядов, столь же стары, как и сама история Земли. В анналах египетских фараонов еще до династии Рамзесов записано, например, что во время покорения Сирии главному военачальнику фараона Тутмозиса III командиру Туту удалось, используя свои связи, зашить в мешки с мукой и погрузить на корабль 200 тяжеловооруженных воинов. Он сумел выгрузить их в уже осажденной египтянами Яффе. Оказавшись в городе, эти 200 воинов вылезли из своих мешков, перебили всю охрану города и обеспечили себе в качестве опорного пункта крупный порт» . Или взять всем известный эпизод Троянской войны, с использованием легендарного деревянного коня при захвате малоазийской Трои. Чем не пример успешных действий древнегреческого «спецназа»!

Первые попытки использования частей особого назначения германской разведкой относятся к 1938 году в период подготовки к оккупации Судетской области. Идее создать небольшие, хорошо обученные подразделения разведчиков-диверсантов, которые в случае нужды могли бы забрасываться в тыл противника, принадлежит одному из офицеров Абвера Теодору фон Хиппелю. К такому выводу он пришел, исходя из своего опыта службы в германском экспедиционном корпусе генерала Леттова-Форбека в Африке в 1914–1918 годах. По его замыслу боевая группа умелых и решительных «сорвиголов» должна была в гражданской одежде или в военной форме неприятеля «просачиваться» через линию фронта и, действуя впереди своих наступающих войск, захватывать стратегически важные объекты (мосты, туннели, электростанции), проводить диверсионные акции, устраивать панику среди населения и т. д.

Историки так рисуют появление на свет германского спецназа: «В 1938 году в недрах Абвера родился план „Эббингауз“. Военная контразведка предполагала сформировать специальные подразделения для действий за линией фронта противника. Диверсантов обучали методам ведения партизанской войны, владению всеми видами холодного и огнестрельного оружия, приемам защиты и нападения. Жесткие требования: неброская внешность, интеллект выше среднего, способность к языкам, абсолютная физическая готовность, развитая память, умение адаптироваться к быстро меняющимся условиям - все это позволило создать Абверу одно из самых боеспособных подразделений Второй мировой войны.

За сутки или двое до начала основной операции в тыл противника забрасывалась боевая „четверка“: командир группы, связист, снайпер и „узкий“ специалист (в зависимости от поставленной боевой задачи: инженер, сапер, аквалангист и т. п.). Акты саботажа или диверсий, минирование или разминирование стратегических объектов, захват и удержание мостов или переправ, распространение панических слухов и сбор разведывательной информации - вот чем занимались бойцы спецподразделения „Эббингауз“. …изощренная жестокость, попрание всех писаных и неписаных норм международного права были отличительнымм признаками всех „бранденбуржцев“. „Ни от кого пощады не ждать, никому пощады не давать“ - эти слова были девизом головорезов Абвер 2» .

В 1939 году, в ходе германо-польской кампании, германской военной разведкой в Словакии из уцелевших в боях бойцов «Эббингауз» в курортном местечке Слияч (Словакия) была сформирована рота специального назначения , действовавшая в то время против Польши, в задачу которой входило предотвращение уничтожения железнодорожных путей, переправ, мостов, заводов и других сооружений отступавшими польскими войсками. Позднее подразделение было передислоцировано в город Бранденбург у реки Хафель, поэтому военнослужащих этого подразделения стали называть «бранденбуржцами».

В 1939–1940 годах, по мере роста численности десантных рот, на их основе был сформирован «Батальон специального назначения 800» . Успех его действий на территории Голландии, Бельгии, Люксембурга и Северной Франции способствовал принятию решения о создании на его базе в октябре 1940 года отдельного полка - «Полк специального назначения „Бранденбург“» .

Полк состоял из пяти батальонов четырехротного состава, штабной роты, роты связи, команды специального назначения и отдельной, так называемой «вассер компани» («водяная рота»]. В батальонах, ротах и взводах имелись специальные подразделения агентуры, «доверенных лиц», парашютистов, диверсантов и лыжников. «Бранденбург-800» находится в распоряжении Абвер II германской военной разведки. Штаб полка дислоцировался в г. Берлин, там же находились штабная рота, рота связи и команда специального назначения. Штаб 1-го батальона и его 1-я рота дислоцировались в г. Фрайберг, штаб 3-го батальона - в г. Дьюрен, штаб 4-го батальона - в г. Гамбург, штаб 5-го особого батальона и его 3-я рота - в г. Бранденбург, 6-я рота 2-го батальона - во Франции, 15-я рота 4-го батальона - в Африке.

Военнослужащие полка «Бранденбург-800» принимали участие в операциях немецких войск против Югославии и Греции. Некоторые его подразделения находились также в Румынии (охрана нефтяных месторождений в Плоешти) и Болгарии. При действиях подразделений полка в Болгарии и Румынии группы диверсантов проникали в эти страны под видом спортсменов и в гражданской одежде.

Первоначально подразделения «Бранденбург-800» комплектовались главным образом из немцев, владевших иностранными языками или проживавших ранее в оккупированных Германией странах. Обязательным условием приема была преданность нацистскому режиму, а также хорошее физическое развитие, смелость, умение быстро ориентироваться в обстановке. После нападения Германии на СССР личный состав дивизии стал пополняться лицами, враждебно настроенными по отношению к советскому строю, бывшими уголовниками.

Все военнослужащие «Бранденбург-800» были агентами Абвера и обучались диверсионно-разведывательному делу. Каждый из них имел по две солдатские книжки: одну на вымышленную фамилию, для использования во фронтовой обстановке, а другую, с подлинной фамилией, для немецкого командования.

Во время Второй мировой войны подразделениями, частями и соединениями особого назначения командовали: капитан Теодор фон Хиппель (ноябрь 1939–1942), полковник Пауль Хаелинг фон Ланценауэр (октябрь 1942 - апрель 1943], генерал-майор Александр фон Пфульштейн (апрель 1943 - апрель 1944), генерал-лейтенант Фриц Кюльвейн (апрель - октябрь 1944), генерал-майор Гэрман Шульте Хойтхаус (октябрь 1944 - май 1945).

С началом войны против Советского Союза основные подразделения полка «Бранденбург-800» были переброшены на советско-германский фронт. 2, 3,4, 5, 7, 8, 10, 11, 14-я роты 1, 2, 3, 4-го батальонов, а также штаб 2-го батальона находились на Северном Кавказе. 12-я рота 3-го батальона - на Калининском фронте. 2-я рота 5-го особого батальона - на Ленинградском фронте. 16-я рота 4-го батальона и 1-я рота 5-го особого батальона действовали против Карельского фронта. «Вассер компани» имела в своем распоряжении 20 быстроходных катеров и вела операции на Черном море.

В период наступления немецких войск в задачи полка входило: ведение войсковой и агентурной разведки, захват мостов, переправ, заводов и других важных объектов и удержание их до подхода немецких войск, организация банд и восстаний в тылу Красной Армии, создание паники в наших частях. В период отступления германской армии подразделения полка разрушали коммуникации и военные объекты, организовывали грабежи мирного населения в прифронтовой полосе и вели борьбу с партизанами.

Для выполнения заданий командования на Восточном фронте отряды полка «Бранденбург-800» переодевались в форму военнослужащих Красной Армии, вооружались советским оружием, снабжались фиктивными документами и действовали под видом подразделений частей Красной Армии. В ряде случаев отряды полка «Бранденбург-800» проникали в расположение советских войск под видом раненых красноармейцев, идущих с переднего края обороны в тыл, а также переодевались в одежду гражданского образца.

Например, в период наступления немецких войск на Северном Кавказе группой диверсантов в количестве 30 человек из полка «Бранденбург-800», проникшей на нашу сторону в форме военнослужащих Красной Армии, был взорван мост в районе г. Минеральные Воды, в целях воспрепятствования организованному отходу частей Красной Армии. Другая группа диверсантов захватила мост в районе г. Пятигорск и удерживала его до подхода немецких танковых частей. Третья группа полка «Бранденбург-800», переодетая в форму военнослужащих Красной Армии, снабженная фиктивными документами и русским оружием, проникла в г. Майкоп, где на мосту создала пробку, нарушив тем самым отход наших войск.

При наступлении немецких частей на г. Орджоникидзе перед 2-м батальоном полка «Бранденбург-800» была поставлена задача - захватить в районе Ардон железнодорожный и деревянный мосты через р. Терек. С этой целью одна из групп под руководством обер-лейтенанта германской армии Штаделя, одетая в красноармейскую форму, проникла на нашу сторону и, подойдя к охране моста, заявила, что они «отставшие от части красноармейцы» и должны перейти мост. Во время переговоров часть группы должна была проникнуть на мост и обрезать провода минирования, а затем перейти мост и закрепиться на противоположном берегу. Вторая группа должна была проследовать за первой и тоже закрепиться на противоположном берегу. Остальные подразделения батальона следовали за первыми двумя группами. Однако операция, проводимая батальоном, была сорвана, так как две первые группы хотя и проникли на мост, но закрепиться не успели и были полностью уничтожены частями Красной Армии. Подобные действия подразделения полка «Бранденбург-800» осуществляли при захвате мостов через р. Западная Двина.

О специальном подразделении «Бранденбург-800» и проводившихся им спецоперациях в годы Второй мировой войны на Западном и Восточном фронтах подробно рассказали на допросах советским контрразведчикам бывшие руководители и сотрудники германских спецслужб.

Бывший начальник разведки Абвера генерал-лейтенант Г. Пиккенброк на допросе в Москве 17 марта 1949 года рассказал об известных ему операциях спецподразделения «Бранденбург-800»:

«[…] Вопрос: Вам известны конкретные факты деятельности подразделения „Бранденбург-800“?

Ответ: Да, некоторые известны.

Вопрос: Покажите о них.

Ответ: Как я уже показал, подразделение „Бранденбург-800“ было создано в 1938 году для выполнения особых заданий по линии Абвер II. Штаб этого подразделения находился в Берлине, а само подразделение отдельными группами придавалось армейским частям на тех участках фронта или в тех районах, где намечалось проведение того или иного диверсионного мероприятия. Задание на проведение диверсионных актов с помощью „Бранденбург-800“ руководства отдела Абвер II получало непосредственно из Генштаба ОКХ через Канариса или непосредственно из ОКХ. В соответствии с полученным заданием руководитель Абвер II согласовывал в ОКХ, в какую воинскую часть должна быть направлена группа из „Бранденбург-800“ и величину этой группы, после чего давал соответствующие указания о подготовке и проведении мероприятия командиру „Бранденбург-800“.

Из таких мероприятий, проведенных „Бранденбург- 800“, мне известны следующие:

Во время войны с Францией, когда немецкие войска подошли к каналу Альберта, ОКХ поставило перед Абвером задачу сохранить в целости мосты через канал, не допустив их уничтожения бельгийцами. Эта задача была поручена роте „Бранденбург-800“, которая, перебравшись на ту сторону канала и создав панику в тылу отступавших бельгийских войск, должна была занять мосты через канал и удерживать их до подхода немецких войск. Точно такое же мероприятие было проведено в отношении моста через реку Маас близ города Маастрихт (Голландия), в результате которого мост должен был в полной сохранности попасть в руки немцев, что, в свою очередь, ускорило бы захват немцами Бельгии и Голландии.

Во время войны с Польшей было необходимо предотвратить разрушение поляками больших промышленных предприятий в гор. Катовице. Это мероприятие также было выполнено частями „Бранденбург-800“, которые, проникнув в район Катовицы еще до подхода к городу немецких войск, заняли эти предприятия и удерживали их до занятия города немцами.

При наступлении немецких войск на Грецию войскам авангарда были приданы небольшие группы „Бранденбург-800“, которые по указанию командования наступающих немецких войск захватили отдельные укрепленные пункты на греческой оборонительной линии, так называемой „линии Метаксаса“.

В начале войны с СССР при „Бранденбург-800“ был сформирован специальный Арабский легион из арабов, взятых в плен во время войны с Францией. По замыслу немецкого командования этот легион при подходе немецких войск к Кавказу должен был быть переброшен на Кавказ, а оттуда - в район Суэцкого канала для облегчения Роммелю занятия этого канала. Арабский легион после его сформирования был переброшен в Грецию, где в районе Кап-Сунион ожидал отправки на Кавказ. После разгрома немецких войск под Сталинградом, когда надежда на быстрый захват Кавказа исчезла, легион был придан как обычная воинская часть Роммелю, где и находился до изгнания немецких войск из Африки.

Мне известно также, что перед Абвер II была поставлена задача сохранить в целости нефтяные промыслы в Майкопе и Баку при занятии этих районов немецкими войсками. Для этой цели „Бранденбург-800“ выделил несколько групп, общим количеством до полка, которые были приданы соответствующим армейским группировкам, ведшим наступление в этом направлении. Основная часть личного состава этих групп состояла из жителей Кавказа, взятых в плен немецкими войсками на советско-германском фронте и изъявивших согласие служить в немецкой армии.

Это все мероприятия, проводимые подразделением „Бранденбург-800“, о которых мне известно […]».

Гауптман [капитан) Герман Киршнер, один из опытных диверсантов Абвера, как видно из его послужного списка, имел богатый опыт диверсионно-подрывной деятельности.

Из протокола допроса Г. Киршнера от 17 мая 1949 года: «Вопрос: […] При каких обстоятельствах вы поступили на службу в соединение „Бранденбург-800“?

Ответ: В декабре 1939 года я получил письмо от моего знакомого, сотрудника Абвер 2 Главного штаба Вооруженных сил Германии (ОКВ) Гофен Йозефа, который предлагал мне вступить в одно войсковое соединение, занимающееся специальными заданиями. В ответном письме я написал Гофману, что по этому вопросу нам необходимо с ним встретиться лично. 1 января 1940 года при встрече с Гофен он пояснил мне, что батальон, в который он предлагает мне вступить, является одной из частей Абвер 2 и что это соединение по распоряжению Главного штаба вооруженных сил Германии выполняет особые задания в тылу противника. О поступлении на службу в батальон „Бранденбург-800“ я изъявил добровольное согласие и 20 января 1940 года был направлен в распоряжение данного батальона. По прибытии в батальон я, 23 января 1940 года командиру батальона капитану Хиппелю дал подписку о неразглашении своей службы в соединении „Бранденбург-800“, которое условно именовалось „Строительно-учебным батальоном“. Проходя службу в данном батальоне в течение февраля-марта 1940 года, я дважды направлялся на разведывательно-диверсионные курсы при „Бранденбург-800“ в поместье Квенц, близ г. Бранденбург, где каждый раз обучался по 15 дней. На этих курсах я получил подготовку как диверсант, а также обучился методам разведывательной и контрразведывательной работы в разрезе работы Абвер 2.

…Вопрос: Расскажите подробно о школе Абвера в поместье Квенц.

Ответ: Школа Абвера батальона „Бранденбург-800“ была расположена в поместье Квенц, в двух километрах от гор. Бранденбург на берегу озера Плауэрзее и помещалась в поместье одного крупного помещика. В 1940 году данная школа готовила разведчиков- диверсантов из лиц немецкой национальности, проходивших службу в батальоне „Бранденбург-800“. С лета 1940 года в поместье Квенц подготовлялись агенты-диверсанты из числа украинских националистов, ранее проживавших в Львовской области. В период войны Германии против СССР школа готовила агентуру Абвера из числа иностранцев, в том числе и русских. Забрасывалась ли агентура после окончания школы в тыл противника, я не знаю».

При подготовке вторжения на территории Голландии, Бельгии и Люксембурга Управлению Абвер-заграница было поручено подготовить мероприятия, которые позволили сохранить важнейшие мосты через реку Маас у Маастрихта (два шоссейных и один железнодорожный) и у Геннепа (шоссейный и железнодорожный). Только при этом условии немецкие войска могли быстро достигнуть укрепленной линии Пеель в Голландии, а в дальнейшем деблокировать свои парашютные десанты, сброшенные у Роттердама. Но тут возникли трудности с приобретением образцов бельгийской форменной одежды, и бдительность бельгийских властей в этом вопросе чуть не поставила под угрозу всю эту затею. Поэтому операция с захватом мостов у Маастрихта потерпела провал. Все три моста через Маас голландцы успели уничтожить.

Зато акция близ Геннепа удалась. Силой одного разведдозора из 1-й роты батальона «Бранденбург-800» мост через Маас был захвачен еще до часа «Икс», и, пока ошеломленные голландцы приходили в себя, по мосту уже двигались немецкие танки. Хитрость же заключалась в том, что в составе дозора было несколько «военнопленных немцев», которых дозор «конвоировал» в штаб, а у каждого «пленного» под одеждой были автоматы и гранаты. Что же касается «конвоиров», то они были представлены агентами Абвера, работавшими в Голландии. На них была форма голландских пограничников. Таким образом, именно здесь, у Геннепа, было впервые достигнуто тактическое взаимодействие солдат и агентов спецслужбы. Иными словами, здесь были связаны воедино чисто военная операция и тайная акция секретной службы.

Об этом рассказал на Лубянке непосредственный участник той операции, командир взвода «Вест-Цуг» гауптман Г. Киршнер: «Вопрос: Чем вы занимались после окончания курсов разведчиков-диверсантов в п. Квенце?

Ответ: По окончании курсов в поместье Квенцем мне командиром батальона капитаном Хиппеле было поручено формирование ударного взвода „Вест-Цуг“ из числа солдат немецкой армии, знающих голландский язык, для операции в Голландии. В течение февраля - марта 1940 года я занимался формированием данного взвода и его обучением разведывательно-диверсионному делу. В конце марта 1940 года я был вызван в ОКВ Германии в гор. Берлин к полковнику Штольце, который ознакомил меня с планом „Унтернемен Танте“, задачей которого был захват мостов на канале Юлианны на голландско-бельгийской границе, и приказал мне совместно с личным составом взвода „Вест-Цуг“ его осуществить. В начале апреля 1940 года я со взводом „Вест-Цуг“ выехал в гор. Эркеленц в 40 километрах от голландско-немецкой границы. По прибытии в гор. Эрленекц я связался с нач[ником] отдела „1-Ц“ 6-й армии майором Пальцо и нач[альником] отдела „1-А“ 7-й дивизии - подполковником Райхельдт, от которых получил фотографии местности, где должна проходить операция, агентурные сведения об охране мостов и их состоянии и ознакомился с оперативным планом данной операции.

Для перепроверки материалов отдел „1-Ц“ и „1-А“ я совместно с лейтенантом Клайнами три раза переходил голландско-немецкую границу для уточнения сведения данных отделов и изучения местности, где я со своим взводом должен был провести операцию „Унтернемен Танте“. В ночь на 10 мая 1940 года я со взводом „Вест-Цуг“ в форме солдат голландской армии и голландской жандармерии нелегально перешел границу и утром 10 мая 1940 года захватил четыре моста на голландско-бельгийской границе и обеспечил фашистско-немецких войскам на проход территории Бельгии. В данной операции со стороны голландского гарнизона, охранявшего эти стратегические объекты, были убитые и раненые, а также около 180 солдат и офицеров было взято в плен. За успешное проведение данной операции я командиром 7-й дивизии генералом Фрайгер фон Габленц был награжден Железным крестом 2-го класса и адмиралом Канарисом - Железным крестом 1-го класса».

В 1941–1942 годах «бранденбуржцы» активно использовались на Восточном фронте. Один из документов, свидетельствовавших о подрывной работе Абвера II на территории СССР, был предоставлен Международному Военному Трибуналу - секретное распоряжение о подготовке восстания в Грузии от 20 июня 1941 года: «Для выполнения полученных от 1-го оперативного отдела военно-полевого штаба указаний о том, чтобы для использования нефтяных районов обеспечить разложение в Советской России, рабочему штабу „Румыния“ поручается создать организацию „Тамара“, на которую возлагаются следующие задачи: 1. Подготовить силами грузин организацию восстания на территории Грузии. 2. Руководство организацией возложить на обер-лейтенанта доктора Крамера (отдел 2 контрразведки). Заместителем назначается фельдфебель доктор Хауфе (контрразведка II). 3. Организация разделяется на две группы: а) „Тамара I“ - она состоит из 16 грузин, подготовленных для саботажа (С) и объединенных в ячейки (К). Ею руководит унтер-офицер Герман (учебный полк „Бранденбург“. ЦБФ 800, 5-я рота); б) „Тамара II“ представляет собой оперативную группу, состоящую из 80 грузин, объединенных в ячейки. Руководителем данной группы назначается обер-лейтенант доктор Крамер. 4. Обе оперативные группы „Тамара I“ и „Тамара II“ предоставлены в распоряжение 1Ц OK (главного командования армии). 5. В качестве сборного пункта оперативной группы „Тамара I“ избраны окрестности г. Яссы, сборный пункт оперативной группы „Тамара II“ - треугольник Браилов - Каларса - Бухарест. 6. Вооружение организаций „Тамара“ проводится отделом контрразведки II. Лахузен» .

Все тот же гауптман Г. Киршнер рассказал советским контрразведчикам о спецоперациях диверсантов Абвер II, в которых он сам и его «коллеги» участвовали при агрессии против Советского Союза. На одном из допросов гауптман Киршнер рассказал о своем участии в нападении Германии на СССР 22 июня 1941 года. Перед вторжением в Советский Союза, с февраля по май 1941 года, 4-я рота 1-го батальона проводила боевую подготовку в городах Дюрен (Германия) и Баден (Австрия). После завершения обучения рота скрытно выдвинулась к советско-польской границе в районе Перемышля. На допросе 1 июля 1949 года Киршнер сообщил следствию об участии немецких диверсантов в боевых действиях на советско-германском фронте:

«Вопрос: Расскажите, какие боевые операции вы проводили на территории Советского Союза с 21 июня 1941 года?

Ответ: В ночь с 21 на 22 июня 1941 года в 10 километрах от гор. Перемышль в районе польской деревни Валава мне - Киршнеру - командиром батальона „Бранденбург-800“ майором Хайнцем было предложено совместно с 228-м пехотным полком 101-й дивизии форсировать реку Сан, закрепиться и подготовляться к дальнейшему наступлению. По выполнении данной операции я совместно с ротой в течение 5–6 дней находился в данном районе и принимал участие в небольших боевых операциях с частями советской армии… Примерно 30 июня 1941 года я с ротой был переброшен в район гор. Львова, где от майора Хайнца получил задание в период наступления немецкой армии на гор. Львов захватить в городе электростанцию, казармы и склад боеприпасов. 1 июля 1941 года я совместно с войсками немецкой армии вступил в гор. Львов и захватил указанные объекты, которые в течение одной недели 4 ротой охранял… 1 августа 1941 года 2-я и 4-я роты были направлены в гор. Бранденбург и до июля 1942 года занимались общевойсковой подготовкой […].

Вопрос: Куда вы были направлены в июле 1942 года?

Ответ: В начале августа 1942 года я с ротой через гор. Ясиновитая прибыл в гор. Ровенки Ворошиловградской области. В гор. Ровенки командиром полка „Бранденбург-800“ Гелин фон Ланценауэром, согласно личному приказу Гитлера, мне была поручена разработка плана по захвату моста через реку Кубань в районе ст[ани]цы Варениковской.

Вопрос: Расскажите подробно о данном плане.

Ответ: Верховным командованием немецкой армии в августе 1942 года намечалось наступление в районе ст[ани]цы Варениковской с форсированием реки Кубань. Для этой боевой операции было необходимо захватить мост через Кубань и при наступлении советской армии не допустить его разрушения. Мной был разработан план по захвату данного моста, который заключался в следующем: 1-й взвод под командованием лейтенанта Херл в форме красноармейцев выбрасывался выбрасывался с самолетов в тыл советской армии в районе ста[ни]цы Варениковской, которому ставилась задача произвести в разведку в районе моста и при наличии достаточных сил его захватить, тем самым внести дезорганизацию в тылу советской армии в период наступления немцев. Одновременно после выполнения 1-м взводом поставленной задачи я с остальным составом 4-й роты должен был выброситься в район моста, закрепиться и обеспечить фашистским войскам в период их наступления свободный проход через мост, а также не допустить отступления через него советских войск и обеспечить их разгром немцами на южном берегу Кубани и окружение с северного берега.

Вопрос : Ваш план был осуществлен?

Ответ: Разработанная мною операция по захвату моста в тылу советской армии на реке Кубань была утверждена полковником Гелин фон Ланценауэром и нач[альником] отдела „1-А“ полка „Бранденбург-800“ капитаном Вульберс, но в связи с тем, что летчики не могли ночью точно выбросить десант в намеченный район, операция осуществлена не была.

Вопрос: Какие еще вами были разработаны операции в тылу советской армии?

Ответ: В сентябре 1942, года с предполагаемым наступлением немецкой армии на Кавказе, мной была разработана операция по захвату в тылу советской армии т. н. „Крестового переулка“ на участке Военно-Грузинской дороги в районе Чертова моста, которая заключалась в следующем.

Перед наступлением немецкой армии на гор. Дзауджикау 4-я рота должна была быть выброшена десантом в тыл советской армии в район „Крестового переулка“, в одно из самых стратегических мест Военно-Грузинской дороги, где уничтожить стоящий там гарнизон советской армии и захватить Чертов мост. После захвата данного участка дороги, советской армии были [бы] отрезаны пути отступления на гор. Тбилиси и ее снабжение. Выполнение 4-й ротой данной операции обеспечивало немецкой армии быстрый разгром советских войск на Военно-Грузинской дороге и беспрепятственное продвижение на гор. Тбилиси. В связи с тем что наступление было отменено, данная операция проведена не была».

Подразделения «бранденбуржцев» наиболее активно использовались на Северном Кавказе (Чечне, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии), где проводилась подрывная и диверсионно-террористическая работа в тылу Красной Армии с целью организации национального повстанческого движения к моменту приближения частей вермахта.

Во время следствия гауптман Киршнер рассказал подробности одной операции, которую попытался осуществить Абвер II в 1942 году на Северном Кавказе:

«…Вопрос: О чем вы хотите рассказать следствию?

Ответ: В настоящее время я вспомнил, что обучавшийся со мной на курсах в поместье Квенц Ланге Георгард в 1942 году по поручению Абвера-2 ОКВ Германии разработал операцию „Шамиль“ на Северном Кавказе и затем ее осуществлял.

Вопрос: Расскажите подробно, что это за операция?

Ответ: Операция „Шамиль“ была рассчитана на поднятие повстанческого движения на Кавказе в тылу советской армии и тем самым [должна была] облегчить продвижение частей немецкой армии в глубь советской территории. Для этой операции Ланге был сформирован специальный отряд из немцев, а также и военнопленных советской армии - изменников Родины в количестве 36 человек и осенью 1942 года переброшен на территорию Грозненской области. Личный состав состоял из лиц, обучавшихся в дивизии „Бранденбург-800“. Операция „Шамиль“ осуществлена Ланге на территории Грозненской области не была, в связи с тем что ряд лиц из данной группы добровольно перешли на сторону советской армии и большое количество участников группы было убито. Через три месяца Ланге вернулся в расположение частей немецкой армии, и с ним вернулось восемь человек немцев. О данной операции Ланге делал доклад офицерскому составу дивизии „Бранденбург-800“ в офицерском клубе в гор. Бранденбург весной 1943 года».

В ноябре 1942 года для спецопераций создается дивизия «Бранденбург», вошедшая в состав стратегического резерва Верховного главнокомандования вермахта. Штаб дивизии размещался в Берлине. По заданиям Абвера и немецкого военного командования подразделения дивизии «Бранденбург-800» осуществляли диверсионно-террористические акты и вели разведывательную работу в тылу советских войск и других, воевавших с Германией, стран. Они захватывали стратегические объекты и удерживали их до подхода главных сил вермахта, организовывали банды, проводили войсковую разведку на передовой с целью захвата «языка» и подрыва оборонительных сооружений, а также совершали террористические акты. Во время отступления немецкой армии части дивизии разрушали коммуникации и военные объекты, сжигали населенные пункты, угоняли мирное население. Отдельные полки участвовали в борьбе с партизанским движением на территории СССР, Югославии, Греции и Франции.

Историк отечественных спецслужб Ю.А. Неподаев приводит, со ссылкой на работу немецкого историка X. Бухгайта, выдержки из любопытного документа. «Еще до того как „Бранденбург“ стал дивизией, Гитлер 17 октября 1942 года издал приказ „О диверсионных операциях“, которым все „бранденбуржцы“ обязывались во время этих операций уничтожать любого человека, заподозренного в связях с противником. „Даже в том случае, - говорилось в этом секретном приказе, - если эти субъекты будут просить о сдаче в плен, им не следует давать пощады“. И далее: „Когда необходимо произвести допрос задержанных, разрешается отобрать одного-двух из них, но немедленно расстрелять их после окончания допроса“» .

В Советском Союзе же исповедывалась диаметрально противоположная доктрина. Даже по отношению к военнопленным принимались иные, более гуманные меры. Об этом, например, свидетельствуют государственные акты, принятые уже после германского вторжения в Россию: «Утвержденное Советом Народных Комиссаров СССР 1 июля 1941 года положение о военнопленных № 1798-800 категорически запрещало оскорблять захваченных в плен и жестоко обращаться с ними, применять какие-либо меры принуждения, угрозы с целью получения от них сведений военного или иного характера, отбирать обмундирование, обувь, предметы повседневного пользования, а также личные документы и знаки отличия» . В который раз воплотились в жизнь провидческие слова князя Александра Невского: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет…»

При знакомстве с биографическими сведениями на солдат и офицеров спецподразделения Абвер II - «Бранденбург-800» видно, что особый акцент при его укомплектовании делался на интеллектуальный уровень будущих диверсантов. В целом среди «бранденбуржцев» первых наборов не было редкостью встретить командиров, имевших докторскую степень, а среди солдат и унтер-офицеров - студентов престижных немецких университетов. Так, например, первый командир роты специального назначения - фон Хиппель - имел степень «доктора филологических наук».

При выполнении задания в тылу советских войск диверсанты переодевались в форму военнослужащих Красной Армии, вооружались советским оружием, снабжались документами прикрытия. Группы диверсантов действовали под видом подразделений Красной Армии. В ряде случаев агенты проникали в советский тыл под видом раненых бойцов Красной Армии, идущих от переднего края, а также в гражданской одежде.

Весной 1943 года в Бранденбурге Управлением «Абвер-заграница» на базе 805-го полка дивизии «Бранденбург-800» было создано новое воинские подразделение - учебный полк «Курфюрст» («Князь»), который стал одной из центральных диверсионно-разведывательных школ Абвер II. В нем проходили обучение официальные сотрудники Абвера и агенты, намеченные для переброски на территорию воевавших с Германией стран.

Личный состав для полка «Курфюрст» отбирали сотрудники Абвера в немецких воинских частях. Как правило, в полк брали военнослужащих рядового и унтер-офицерского состава, причем только немцев. Кандидаты должны были владеть одним из иностранных языков - русским, английским, французским и др. Некоторые из них сами проживали ранее в России, Франции, США и других странах. По окончании учебы агенты, владевшие русским языком, направлялись в абверкоманду-203 для получения задания и последующей переброски в тыл Красной Армии.

Как оказалось, гауптман Киршнер проходил диверсионно-разведывательную подготовку на базе полка «Курфюрст». На допросе 4 июля 1949 года он сообщил интересные подробности о создании и боевом предназначении этого подразделения дивизии «Бранденбург»: «Вопрос: Куда вы были направлены после выздоровления в январе 1943 года?

Ответ: С января по апрель 1943 года я служил командиром 14-й роты 4-го полка „Бранденбург-800“ в дер. Кранн близ гор. Бранденбург и по май 1943 года - в гор. Штендал и весь этот период занимался доукомплектованием и обучением личного состава. С мая по июль 1943 года командованием дивизии был командирован в различные города для вербовки из числа немцев-добровольцев в дивизию „Бранденбург-800“. Всего за этот период времени мной было завербовано 150 человек. В августе 1943 года я из дивизии „Бранденбург- 800“ был переведен на работу в Абвер 2 и нач[альником] отдела „2-А“ майором Абсхагеном направлен в абвер-школу при полку „Курфюрст“ в гор. Бранденбург. До конца августа 1943 года я был в школе, обучался разведывательной, контрразведывательной и диверсионной деятельности в тылу противника в группе „Юг-Восток“.

Вопрос: Расскажите о структуре полка „Курфюрст“.

Ответ: Полк „Курфюрст“ был сформирован в конце 1942 года при дивизии „Бранденбург“ и непосредственно был ей подчинен; с начала 1943 года стал подчиняться лишь „Абверу-2“ и имел следующие два подразделения: 1. Школу „Абвера“, которая занималась подготовкой официальных сотрудников „Абвер-2“. 2. Батальон доверенных лиц, условно именуемый „Ф-Абтейлунг“, который подготовлял кандидатов в офицеры. По окончании курсов при данном батальоне курсанты направлялись в нормальные военные школы, затем использовались на работе в „Абвер-2“.

Вопрос: Куда вы были направлены по окончании школы „Абвер-2“?

Ответ: По окончании школы я в конце сентября 1943 года был направлен нач[альником] абверотделения в гор. Естов на албано-югославской границе с заданием организовать борьбу с партизанским движением на территории Албании. По прибытии в гор. Естов я устанавливаю связь с албанскими националистическими бандами в Албании, снабжаю их оружием, продовольствием и их силами борюсь с партизанским движением, а также подбираю кандидатуры на вербовку из албанцев. В конце октября 1943 года я был ранен и до сентября 1944 года находился на излечении в Германии».

Кроме полка «Курфюрст» в составе «Бранденбурга» находился и специальный батальон «Бергман» («Горец»), который начал формироваться отделом Абвер II в начале ноября 1941 года в Нойгамере (Германия). Батальон комплектовался советскими военнопленными, выходцами с Северного Кавказа и Закавказья, а также добровольцами из немцев, служивших в горнострелковых дивизиях вермахта, и предназначался для ведения подрывной работы на Кавказе.

Личный состав батальона насчитывал 1500 человек и подразделялся на пять рот. Непосредственно при штабе батальона находился взвод подрывников и группы специального назначения. В августе 1942 года батальон прибыл в Пятигорск и был включен в состав 44-го армейского корпуса. В сентябре 1942 года были дополнительно созданы два кавалерийских эскадрона.

Подразделения батальона «Бергман» перебрасывались в тыл советских войск для разрушения коммуникаций, создания паники, захвата «языков», распространения листовок. Командиры всех рот проводили также вербовку агентов из числа антисоветски настроенных местных жителей оккупированных районов Северного Кавказа. Позже батальон «Бергман» был переименован в полк «Альпинист», передислоцирован сначала в Крым, а затем в Болгарию, Грецию, Албанию и Югославию, где его личный состав участвовал в охране коммуникаций и боевых действиях против партизан.

О деятельности «Бергмана» рассказал на допросе командир 1-й роты Ш. Окропидзе. Из стенограммы протокола допроса Ш. Окропидзе от 11 августа 1948 года: «Сразу же после прибытия батальона „Бергман“ в район Моздока (в августе 1942 г. - Прим. авт. ) я в качестве командира роты принимал участие в боях против советских войск, а потом, после того как в результате боев батальон имел потери в личном составе, я по поручению Оберлендера занимался пополнение личного состава батальона „Бергман“ из числа военнопленных кавказцев в Георгиевском, Прохладненском и Пятигорском лагерях. В этих лагерях мне удалось завербовать 400 добровольцев, а общая численность батальона была доведена до 4 тысяч человек, и он был преобразован в полк „Бергман“. Кроме того, по указанию штаба армейской группы фон Клейста, которому непосредственно был подчинен полк „Бергман“, я был прикомандирован к штабу 52-го корпуса, который производил топографическую съемку Военно-Грузинской дороги».

Следует добавить, что собственное подразделение «боевых пловцов», кроме «Бранденбурга», имелось и в германском военно-морском флоте. Речь идет о т. н. соединении «К» (нем. «Klienkampfverband», досл. - «Соединение малого боя») - диверсионно-штурмовом соединении германского ВМФ, состоявшем из отрядов человекоуправляемых торпед, взрывающихся катеров, боевых пловцов-одиночек и подлодок-малюток.

Впервые во Второй мировой войне итальянские боевые пловцы из 10-й флотилии МАС (ит. La «Decima Flottiglia MAS») под командованием князя В. Боргезе 18 декабря 1941 г. совершили успешное нападение на британские линкоры «Куин Элизабет» и «Вэлиэнт», находившиеся в Александрийском порту. По данным иностранных источников, всего в боевых действиях в годы Второй мировой войны участвовало 238 диверсантов военно-морских сил (ВМС) Италии. Они потопили или серьезно повредили шесть боевых кораблей общим водоизмещением 80 335 т и 22 торговых судна общим водоизмещением 122 427 т. Это составляет, соответственно, 38 и 15 % от общего тоннажа кораблей и судов противника, потопленных итальянскими ВМС. Британские «коммандос» 22 сентября 1943 года повредили магнитными минами германский линкор «Тирпиц».

В Германии морские штурмовые отряды (нем. «Marine Einsatz Kommando», МЕК), или соединение «К» (нем. Kleinkampfverband - «Соединение малого боя»), были созданы в марте 1944 года, их первое боевое применение состоялось в ночь с 20 на 21 апреля 1944 года на итальянском побережье в районе Анцио. Летом 1944 года человекоторпедами удалось уничтожить британский крейсер и несколько других судов в бухте Сены. Из-за слишком больших потерь и технических недоработок такие торпеды больше не применялись .

Сбор Германией разведанных против СССР

Для претворения стратегических планов вооруженного нападения на соседние страны о них Гитлер поведал своему окружению еще 5 ноября 1937 года - фашистская Германия, естественно, нуждалась в обширной и достоверной информации, раскрывающей все стороны жизни будущих жертв агрессии, и особенно в сведениях, на основании которых можно было бы вывести заключение об их оборонном потенциале. Снабжая правительственные органы и верховное командование вермахта подобной информацией, службы «тотального шпионажа» активно содействовали подготовке страны к войне. Добывалась разведывательная информация разными путями, с помощью разнообразных методов и средств.

Вторая мировая война, развязанная фашистской Германией 1 сентября 1939 года, началась с вторжения немецких войск в Польшу. Но главной своей целью, на достижение которой были ориентированы все государственные органы страны, и в первую очередь вермахт и разведка, Гитлер считал разгром Советского Союза, завоевание нового «жизненного пространства» на Востоке вплоть до Урала. Камуфляжем должны были служить подписанный 23 августа 1939 года советско-германский договор о ненападении, а также заключенный 28 сентября того же года договор «О дружбе и границе». Более того, открывшиеся в результате этого возможности были использованы для наращивания активности в проводившейся весь предвоенный период разведывательной работе против СССР. Гитлер постоянно требовал от Канариса и Гейдриха новых сведений о мерах, предпринимаемых советскими властями по организации отпора вооруженной агрессии.

Как уже отмечалось, в первые годы после установления в Германии фашистской диктатуры Советский Союз рассматривался прежде всего как политический противник. Поэтому все, что относилось к нему, входило в компетенцию службы безопасности. Но такой порядок просуществовал недолго. Вскоре, в соответствии с преступными замыслами нацистской верхушки и немецкого военного командования, все службы «тотального шпионажа» включились в тайную войну против первой в мире страны социализма. Говоря о направленности шпионско-диверсионной деятельности фашистской Германии в тот период, Шелленберг писал в своих мемуарах: «Первоочередной и самой важной задачей считались решительные действия всех секретных служб против России».

Интенсивность этих действий заметно возросла с осени 1939 года, особенно после победы над Францией, когда абвер и СД получили возможность высвободить свои значительные силы, занятые в данном регионе, и использовать их на восточном направлении. Перед секретными службами, как явствует из архивных документов, была тогда поставлена конкретная задача: уточнить и пополнить имевшиеся сведения об экономическом и политическом положении Советского Союза, обеспечить регулярное поступление информации о его обороноспособности и будущих театрах военных действий. Им было поручено также выработать развернутый план организации диверсионно-террористических акций на территории СССР, приурочив их осуществление к моменту первых наступательных операций немецко-фашистских войск. Кроме того, они были призваны, как об этом уже говорилось подробно, гарантировать скрытность вторжения и начать широкую кампанию по дезинформации мирового общественного мнения. Так определялась программа действий гитлеровской разведки против СССР, в которой ведущее место, по понятным причинам, отводилось шпионажу.

Архивные материалы и другие вполне достоверные источники содержат немало подтверждений того, что интенсивная тайная война против Советского Союза началась задолго до июня 1941 года.

Штаб Залли

К моменту нападения на СССР деятельность абвера - этого лидера среди нацистских секретных служб в области шпионажа и диверсий - достигла своего апогея. В июне 1941 года был создан «Штаб Залли», призванный обеспечить руководство всеми видами шпионажа и диверсий, направленных против Советского Союза. «Штаб Валли» непосредственно координировал действия команд и групп, приданных армейским группировкам для ведения разведывательных и диверсионных операций. Он размещался тогда под Варшавой, в местечке Сулеювек, и возглавлял его опытный разведчик Шмальшлегер.

Вот некоторые свидетельства того, как развивались события.

Один из видных сотрудников немецкой военной разведки, Штольце, на допросе 25 декабря 1945 года показал, что начальник абвера II полковник Лахузен, сообщив ему в апреле 1941 года дату нападения Германии на СССР, потребовал в срочном порядке изучить все имеющиеся в распоряжении абвера материалы в отношении Советского Союза. Необходимо было выяснить возможность нанесения мощного удара по важнейшим советским военно-промышленным объектам для полного или частичного вывода их из строя. Тогда же было создано в рамках абвера II сверхсекретное подразделение, во главе которого был поставлен Штольце. По соображениям конспирации оно имело ходовое название «Группа А». В его обязанности входили планирование и подготовка диверсионных операций крупного масштаба. Они предпринимались, как подчеркивал Лахузен, в надежде на то, что удастся дезорганизовать тыл Красной Армии, посеять панику среди местного населения и тем самым облегчить продвижение немецко-фашистских войск.

Лахузен ознакомил Штольце с приказом штаба оперативного руководства, подписанным генерал-фельдмаршалом Кейтелем, в котором излагалась в общем виде директива верховного главнокомандования вермахта по развертыванию диверсионной деятельности на советской территории после начала реализации плана «Барбаросса». Абвер должен был приступить к проведению акций, имеющих целью разжигание национальной розни между народами СССР, чему нацистская верхушка придавала особое значение. Руководствуясь директивой верховного главнокомандования, Штольце сговорился с главарями украинских националистов Мельником и Бендерой, что они немедленно приступят к организации на Украине выступлений враждебных Советской власти националистических элементов, приурочив их к моменту вторжения немецко-фашистских войск . Одновременно абвер II начал заброску на территорию Украины своих агентов из числа украинских националистов, часть из которых имела задание составить или уточнить списки местного партийного и советского актива, подлежащего уничтожению. Подрывные акции с участием националистов всех мастей проводились и в других регионах СССР.

Действия АБВЕРа против СССР

Абвером II, по показаниям Штольце, были сформированы и вооружены «особые отряды» для действий (в нарушение международных правил ведения войны) в Советской Прибалтике, опробованных еще в начальный период второй мировой войны . Один из таких отрядов, солдаты и офицеры которого были одеты в советскую военную форму, имел задание совершить захват железнодорожного туннеля и мостов близ Вильнюса. До мая 1941 года на территории Литвы было обезврежено 75 агентурных групп абвера и СД, которые, как документально установлено, развернули здесь активную шпионско-диверсионную деятельность в преддверии нападения фашистской Германии на СССР.

Насколько велико было внимание верховного командования вермахта к развертыванию диверсионных операций в тылу советских войск, показывает тот факт, что «особые отряды» и «специальные команды» абвера имелись при всех группах армий и армиях, сосредоточенных на восточных границах Германии .

Согласно показаниям Штольце, отделения абвера в Кенигсберге, Варшаве и Кракове имели директиву Канариса в связи с подготовкой нападения на СССР предельно усилить шпионско-диверсионную деятельность. Задача состояла в том, чтобы обеспечить верховное главнокомандование вермахта подробными и максимально точными данными о системе целей на территории СССР, прежде всего о шоссейных и железных дорогах, мостах, электростанциях и других объектах, уничтожение которых могло бы повлечь за собой серьезную дезорганизацию советского тыла и в конечном счете парализовало бы его силы и сломило сопротивление Красной Армии. Абвер должен был протянуть щупальца к важнейшим коммуникациям, военно-промышленным объектам, а также крупным административным и политическим центрам СССР -во всяком случае замышлялось.

Подводя некоторые итоги проведенной абвером работы к моменту начала вторжения Германии в СССР, Канарис писал в докладной записке, что в распоряжение штабов немецких армий направлены многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, украинцев, белорусов, поляков, прибалтов, финнов и т. п. Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50 300 километров за линией фронта, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о советских резервах, состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником.

Центром организации шпионажа, главной базой для опорных пунктов гитлеровской разведки служили в предвоенные годы посольство Германии в Москве и немецкие консульства в Ленинграде, Харькове, Тбилиси, Киеве, Одессе, Новосибирске и Владивостоке . На дипломатическом поприще в СССР в те годы подвизалась большая группа кадровых немецких разведчиков, опытнейших профессионалов, представлявших все звенья системы нацистского «тотального шпионажа», и особенно широко - абвер и СД. Несмотря на препятствия, чинимые им чекистскими органами, они, беззастенчиво пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью, развили здесь высокую активность, стремясь прежде всего, как на то указывают архивные материалы тех лет, прощупать оборонную мощь нашей страны.

Эрих Кёстринг

Резидентуру абвера в Москве возглавлял в ту пору генерал Эрих Кёстринг, слывший до 1941 года в разведывательных кругах Германии «самым осведомленным специалистом по Советскому Союзу». Он родился и некоторое время жил в Москве, поэтому свободно владел русским языком и был знаком с образом жизни в России. Во время первой мировой войны сражался против царской армии, затем в 20-х годах работал в специальном центре, занимавшемся изучением Красной Армии. С 1931 по 1933 год в завершающий период советско-германского военного сотрудничества выступал в роли наблюдателя от рейхсвера в СССР. Снова оказался в Москве в октябре 1935 года в должности военного и авиационного атташе Германии и пробыл до 1941 года. Он имел в Советском Союзе широкий круг знакомых, которых стремился использовать для получения интересующей его информации.

Однако из многочисленных вопросов, поступивших к Кёстрингу из Германии спустя шесть месяцев после его прибытия в Москву, он смог дать ответы лишь на немногие. В своем письме на имя начальника разведывательного отдела по армиям Востока он так объяснял это: «Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдаленно связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создается впечатление, что русские снабжают всех атташе набором ложных сведений». Письмо заканчивалось заверением, что он тем не менее надеется, что ему удастся составить «мозаичную картину, отражающую дальнейшее развитие и организационное построение Красной Армии».

После того как в 1938 году германские консульства оказались закрытыми, военные атташе других стран в течение двух лет были лишены возможности присутствовать на военных парадах, и, кроме того, были введены ограничения на установление иностранцами контактов с советскими гражданами. Кёстринг, по его словам, вынужден был вернуться к использованию трех «скудных источников информации»: совершению поездок по территории СССР и выездам на автомобиле в различные районы Московской области, использованию открытой советской печати и, наконец, обмену информацией с военными атташе других стран.

В одном из своих отчетов он делает следующий вывод о состоянии дел в Красной Армии: «В результате ликвидации основной части высшего офицерского состава, довольно хорошо овладевшего военным искусством в процессе продолжавшейся десять лет практической подготовки и теоретического обучения, оперативные возможности Красной Армии снизились. Отсутствие воинского порядка и нехватка опытных командиров будут отрицательно сказываться в течение некоторого времени на подготовке и обучении войск. Проявляющаяся уже в настоящее время безответственность в военном деле приведет в дальнейшем к еще более серьезным негативным последствиям. Армия лишена командующих наивысшей квалификации. Тем не менее нет никаких оснований для вывода о падении наступательных возможностей солдатской массы в такой мере, чтобы не признать Красную Армию как весьма важный фактор на случай возникновения военного конфликта».

В сообщении в Берлин подполковника Ганса Кребса, замещавшего заболевшего Кёстринга, датированном 22 апреля 1941 года, говорилось: «Максимальной численности по боевому расписанию на военное время, определяемой нами в 200 пехотных стрелковых дивизий, советские сухопутные войска еще, конечно, не достигли. Эти сведения в беседе со мной недавно подтвердили военные атташе Финляндии и Японии».

Через несколько недель Кёстринг и Кребс специально предприняли поездку в Берлин, чтобы лично сообщить Гитлеру, что значительных изменений к лучшему в Красной Армии не наблюдается.

Перед сотрудниками абвера и СД, пользовавшимися в СССР дипломатическим и другим официальным прикрытием, ставилась задача наряду со строго ориентированной информацией собирать сведения по широкому кругу военно-экономических проблем. Эта информация имела совершенно определенное назначение - она должна была дать возможность органам стратегического планирования вермахта составить представление об условиях, в которых гитлеровским войскам придется действовать на территории СССР, и в частности при захвате Москвы, Ленинграда, Киева и других крупных городов. Выяснялись координаты объектов будущих бомбардировок. Уже тогда создавалась сеть подпольных радиостанций для передачи собранных сведений, устраивались в общественных и других подходящих местах тайники, где можно было бы хранить инструкции нацистских разведывательных центров и предметы диверсионной техники, чтобы засылаемые и находящиеся на территории СССР агенты в нужный момент могли воспользоваться ими.

Использование торговых отношений Германии и СССР для разведки

С целью шпионажа в Советский Союз планомерно засылались кадровые сотрудники, тайные агенты и доверенные лица абвера и СД, для проникновения которых в нашу страну использовались интенсивно развивавшиеся в те годы экономические, торговые, хозяйственные и культурные связи между СССР и Германией. С их помощью решались такие важные задачи, как сбор сведений о военно-экономическом потенциале СССР, в частности об оборонной промышленности (мощность, районирование, узкие места), об индустрии в целом, отдельных ее крупных центрах, энергетических системах, путях сообщения, источниках промышленного сырья и т. д. Особой активностью отличались представители деловых кругов, которые нередко наряду со сбором разведывательной информации выполняли поручения по налаживанию связи на советской территории с агентами, которых немецкой разведке удалось завербовать в период активного функционирования в нашей стране немецких концернов и фирм.

Придавая важное значение использованию в разведывательной работе против СССР легальных возможностей и всячески добиваясь их расширения, и абвер, и СД вместе с тем исходили из того, что получаемая таким путем информация в преобладающей своей части не способна служить достаточной базой для разработки конкретных планов, принятия правильных решений в военно-политической области. Да и основываясь только на такой информации, считали они, трудно составить достоверное и сколько-нибудь полное представление о завтрашнем военном противнике, его силах и резервах. Чтобы восполнить пробел, абвер и СД, как это подтверждается многими документами, делают попытки активизировать работу против нашей страны нелегальным путем, стремясь к приобретению секретных источников внутри страны или засылке тайных агентов из-за кордона в расчете на их оседание в СССР. Об этом, в частности, свидетельствует такой факт: руководитель агентурной группы абвера в США офицер Г. Румрих еще в начале 1938 года имел указание своего центра добыть незаполненные бланки американских паспортов для агентов, забрасываемых в Россию.

«Вы можете достать ну хотя бы штук пятьдесят?» - спрашивали Румриха в шифртелеграмме из Берлина. Абвер готов был платить за каждый чистый бланк американского паспорта тысячу долларов - так они были необходимы.

Специалисты-документалыцики из секретных служб фашистской Германии еще задолго до начала войны против СССР скрупулезно следили за всеми изменениями в порядке оформления и выдачи личных документов советских граждан. Они проявляли повышенный интерес к выяснению системы защиты воинских документов от подделок, пытаясь установить порядок применения условных секретных знаков.

Кроме агентов, нелегально засылаемых в Советский Союз, абвер и СД использовали для получения интересующей их информации своих официальных сотрудников, внедренных в состав комиссии по определению линии германо-советской границы и переселению немцев, проживавших в западных областях Украины, Белоруссии, а также Прибалтики, на территорию Германии.

Уже в конце 1939 года гитлеровская разведка приступила к планомерной заброске в СССР с территории оккупированной Польши агентов для ведения военного шпионажа. Это были, как правило, профессионалы. Известно, например, что одному из таких агентов, прошедшему в 1938-1939 годах 15-месячную подготовку в берлинской школе абвера, в 1940 году удалось трижды нелегально проникать в СССР. Совершив несколько длительных полутора-двухмесячных поездок в районы Центрального Урала, Москвы и Северного Кавказа, агент благополучно возвращался в Германию.

Начиная примерно с апреля 1941 года абвер переходит преимущественно к заброске агентов группами во главе с опытными офицерами. Все они имели необходимое шпионско-диверсионное снаряжение, включая радиостанции для приема прямых радиопередач из Берлина. Ответные сообщения они должны были направлять на подставной адрес тайнописью .

На минском, ленинградском и киевском направлениях глубина агентурной разведки достигла 300-400 километров и более. Часть агентов, достигнув определенных пунктов, должна была на какое-то время осесть там и тотчас же приступить к выполнению полученного задания. Большинству же агентов (обычно они не имели радиостанций) предстояло возвратиться не позднее 15-18 июня 1941 года в разведцентр, чтобы добытая ими информация могла быть оперативно использована командованием.

Что же прежде всего интересовало абвер и СД? Задания для той и другой группы агентов, как правило, мало отличались и сводились к тому, чтобы выяснить сосредоточение советских войск в пограничных районах, дислокацию штабов, соединений и частей Красной Армии, пункты и районы местонахождения радиостанций, наличие наземных и подземных аэродромов, количество и типы самолетов, базирующихся на них, расположение складов боеприпасов, взрывчатых веществ, горючего.

Некоторые засылаемые в СССР агенты имели указание разведцентра воздержаться от конкретных практических действий до начала войны. Цель ясна - руководители абвера рассчитывали таким путем сохранить свои агентурные ячейки до того момента, когда надобность в них будет особенно велика.

Отправка Германских агентов в СССР в 1941 г.

Об активности подготовки агентуры для заброски в Советский Союз свидетельствуют такие данные, почерпнутые из архива абвера. В середине мая 1941 гада в разведывательной школе ведомства адмирала Кана-риса близ Кенигсберга (в местечке Гроссмишель) проходили подготовку около 100 человек, предназначавшихся для засылки в СССР.

На кого же делалась ставка? Это выходцы из семей русских эмигрантов, осевших в Берлине после Октябрьской революции, сыновья бывших офицеров царской армии, сражавшихся против Советской России, а после разгрома бежавшие за границу , участники националистических организаций Западной Украины, Прибалтики, Польши, Балканских стран, как правило, владевшие русским языком.

К числу средств, использовавшихся гитлеровской разведкой в нарушение общепринятых норм международного права, относился также воздушный шпионаж, на службу которому были поставлены новейшие технические достижения. В системе министерства военно-воздушных сил фашистской Германии существовало даже специальное подразделение - эскадрилья особого назначения, которая совместно с секретной службой этого ведомства силами звеньев высотных самолетов осуществляла разведывательную работу против интересовавших абвер стран . В ходе полетов фотографировались все важные для ведения войны сооружения: порты, мосты, аэродромы, военные объекты, промышленные предприятия и т. д. Таким образом, военно-картографическая служба вермахта заблаговременно получала от абвера сведения, необходимые для составления хороших карт. Все, что касалось этих полетов, держалось в строжайшей тайне, и знали о них лишь непосредственные исполнители и те из очень ограниченного круга сотрудников группы «воздух» абвера I, в обязанность которых входила обработка и анализ данных, полученных с помощью воздушной разведки. Материалы аэрофотосъемки представлялись в виде фотографий, как правило, самому Канарису, в редких случаях - кому-либо из его заместителей, а затем передавались по назначению. Известно, что командование специальной эскадрильи ВВС «Ровель», дислоцировавшейся в Стаакене, уже в 1937 году приступило к разведке территории СССР с помощью замаскированных под транспортные самолеты «Хейн-кель-111».

Воздушная разведка Германии перед началом войны

Представление об интенсивности воздушной разведки дают следующие обобщенные данные: с октября 1939 по 22 июня 1941 года немецкие самолеты более 500 раз вторгались в воздушное пространство Советского Союза. Известны многие случаи, когда самолеты гражданской авиации, летавшие по трассе Берлин - Москва на основании соглашений между Аэрофлотом и Люфтганзой, часто преднамеренно сбивались с курса и оказывались над военными объектами. Недели за две до начала войны немцы облетывали и районы расположения советских войск. Каждый день фотографировали расположение наших дивизий, корпусов, армий, засекали нахождение военных радиопередатчиков, которые не были замаскированы.

За несколько месяцев до нападения фашистской Германии на СССР аэрофотосъемки советской территории проводились полным ходом. По сведениям, полученным нашей разведкой через агентуру от референта штаба германской авиации, немецкие самолеты совершали полеты на советскую сторону с аэродромов в Бухаресте, Кенигсберге и Киркенесе (Северная Норвегия) и производили фотографирование с высоты 6 тысяч метров. Только за период с 1 по 19 апреля 1941 года германские самолеты 43 раза нарушали государственную границу, совершая разведывательные полеты над нашей территорией на глубину 200 километров.

Как установил Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками, материалы, добываемые с помощью аэрофототехнической разведки, проводившейся в 1939 году, еще до начала вторжения гитлеровских войск в Польшу, были использованы в качестве ориентира при последующем планировании военных и диверсионных операций против СССР. Разведывательные полеты, совершавшиеся сначала над территорией Польши, затем Советского Союза (до Чернигова) и стран Юго-Восточной Европы, некоторое время спустя были перенесены на Ленинград, к которому, как объекту воздушного шпионажа, было приковано основное внимание. Из архивных документов известно, что 13 февраля 1940 года у генерала Йодля в штабе оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта был заслушан доклад Канариса «О новых результатах воздушной разведки против СССл, полученных специальной эскадрильей «Ровель». С этого времени масштабы воздушного шпионажа резко возросли. Главной его задачей являлось получение сведений, необходимых для составления географических карт СССР. При этом особое внимание уделялось морским военным базам и другим важным в стратегическом отношении объектам (например, Шосткинскому пороховому заводу) и, особенно, центрам нефтедобычи, нефтеперегонным заводам, нефтепроводам. Определялись также будущие объекты для нанесения бомбовых ударов.

Важным каналом получения шпионских сведений об СССР и его вооруженных силах был носивший регулярный характер обмен информацией с разведками союзных гитлеровской Германии стран - Японии, Италии, Финляндии, Венгрии, Румынии и Болгарии. Кроме того, абвер поддерживал рабочие контакты со службами военной разведки сопредельных Советскому Союзу стран - Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. Шелленберг даже ставил перед собой в перспективе задачу развивать секретные службы дружественных Германии стран и сплотить их в некое «разведывательное сообщество», которое работало бы на один общий центр и снабжало бы необходимыми сведениями входящие в него страны (цель, которая в общих чертах была достигнута после войны в НАТО в форме неофициального сотрудничества различных секретных служб под эгидой ЦРУ).

Дания, например, в секретной службе которой Шелленбергу при поддержке руководства местной национал-социалистской партии удалось занять ведущее положение и где имелся уже неплохой «оперативный задел», была «использована в качестве „предполья“ в разведывательной работе против Англии и России». По словам Шелленберга, ему удалось проникнуть в разведывательную сеть советской разведки. В результате, пишет он, спустя некоторое время установилась хорошо налаженная связь с Россией, и мы стали получать важную информацию политического характера.

Чем шире развертывалась подготовка к вторжению в СССР, тем энергичнее Канарис старался включить в разведывательную деятельность своих союзников и сателлитов гитлеровской Германии, привести в действие их агентуру. По линии абвера центрам нацистской военной разведки в странах Юго-Восточной Европы предписано было усилить работу против Советского Союза. С разведкой хортистской Венгрии абвер издавна поддерживал самые тесные контакты. По свидетельству П. Леверкюна, результаты действий на Балканах венгерской разведывательной службы составляли ценное дополнение работы абвера. В Будапеште постоянно находился офицер связи абвера, который осуществлял обмен добываемой информацией. Имелось там и представительство СД в составе шести человек, возглавляемое Хеттлем. Их обязанность заключалась в том, чтобы поддерживать связь с венгерской секретной службой и немецким национальным меньшинством, служившим источником рекрутирования агентуры. Представительство располагало практически неограниченными средствами в марках для оплаты услуг агентов. Сперва оно было ориентировано на решение политических задач, но с началом войны его деятельность все больше приобретала военную направленность. В январе 1940 года Канарис приступил к организации мощного центра абвера в Софии, чтобы превратить Болгарию в один из опорных пунктов своей агентурной сети. Столь же тесными были контакты с румынской разведкой. С согласия шефа румынской разведки Моруцова и при содействии нефтяных фирм, находившихся в зависимости от немецкого капитала, на территорию Румынии в нефтяные районы были направлены люди абвера. Разведчики выступали под прикрытием служащих фирм - «горных мастеров», а солдаты диверсионного полка «Бранденбург» - местных охранников. Таким образом, абверу удалось обосноваться в нефтяном сердце Румынии, и отсюда он стал раскидывать свои шпионские сети дальше на восток.

Нацистские службы «тотального шпионажа» в борьбе против СССР еще в годы, предшествовавшие войне, имели союзника в лице разведки милитаристской Японии, правящие круги которой также строили далеко идущие планы в отношении нашей страны, практическую реализацию которых они связывали со взятием немцами Москвы. И хотя между Германией и Японией никогда не было совместных военных планов, каждая из них проводила собственную политику агрессий, пытаясь порой извлечь выгоду за счет другой, тем не менее обе страны были заинтересованы в партнерстве и сотрудничестве между собой и потому на разведывательном поприще выступали единым фронтом . Об этом, в частности, красноречиво свидетельствует деятельность в те годы военного атташе Японии в Берлине генерала Осимы. Известно, что он обеспечивал координацию действий резидентур японской разведки в европейских странах, где завязал довольно тесные связи в политических и деловых кругах и поддерживал контакты с руководителями СД и абвера . Через него осуществлялся регулярный обмен разведывательными данными об СССР. Осима держал своего союзника в курсе конкретных мероприятий японской разведки в отношении нашей страны и, в свою очередь, был осведомлен о тайных операциях, затеваемых против нее фашистской Германией. При необходимости он предоставлял имевшиеся в его распоряжении агентурные и иные оперативные возможности и на взаимных началах охотно снабжал разведывательной информацией . Другой ключевой фигурой японской разведки в Европе был японский посланник в Стокгольме Онодеры.

В планах абвера и СД, направленных против Советского Союза, важное место, по понятным причинам, отводилось сопредельным ему государствам - Прибалтике, Финляндии, Польше.

Особый интерес нацисты проявляли к Эстонии, рассматривая ее как сугубо «нейтральную» страну, территория которой могла служить, удобным плацдармом для развертывания разведывательных операций против СССР. Этому в решающей степени способствовало то обстоятельство, что уже во второй половине 1935 года, после того как в штабе эстонской армии одержала верх группа профашистски настроенных офицеров во главе с полковником Маазингом, начальником разведывательного отдела генерального штаба, произошла полная переориентация военного командования страны на гитлеровскую Германию. Весной 1936 года Маазинг, а вслед за ним начальник штаба армии генерал Рээк охотно приняли приглашение руководителей вермахта посетить Берлин. Во время пребывания там они завязали деловые отношения с Канарисом и его ближайшими помощниками. Была достигнута договоренность о взаимной информации по разведывательной линии. Немцы взяли на себя обязательство оснастить эстонскую разведку оперативно-техническими средствами. Как выяснилось потом, именно тогда абвер заручился официальным согласием Рээка и Маазинга на использование территории Эстонии для работы против СССР. В распоряжении эстонской разведки были предоставлены фотоаппаратура для производства с маяков Финского залива снимков военных кораблей, а также устройства радиоперехвата, которые были установлены затем вдоль всей советско-эстонской границы. Для оказания технической помощи в Таллинн были направлены специалисты отдела дешифровки главного командования вермахта.

Результаты этих переговоров главнокомандующий эстонской буржуазной армии генерал Лайдонер оценивал так: «Нас главным образом интересовали сведения о дислокации советских военных сил в районе нашей границы и о происходящих там перемещениях. Все эти сведения, поскольку они имелись у них, немцы охотно сообщали нам. Что касается нашего разведывательного отдела, то он снабжал немцев всеми данными, которыми мы располагали относительно советского тыла и внутреннего положения в СССл.

Генерал Пикенброк, один из ближайших помощников Канариса, на допросе 25 февраля 1946 года, в частности, показал: «Разведка Эстонии поддерживала с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую поддержку. Ее деятельность была направлена исключительно против Советского Союза. Начальник разведки полковник Маазинг ежегодно наведывался в Берлин, а наши представители по мере необходимости сами выезжали в Эстонию. Часто бывал там капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за Краснознаменным Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пигерт. Перед вступлением в Эстонию советских войск нами заблаговременно была оставлена там многочисленная агентура, с которой мы поддерживали регулярную связь и через которую получали интересовавшую нас информацию. Когда там возникла Советская власть, наши агенты активизировали свою деятельность и до самого момента оккупации страны снабжали нас необходимыми сведениями, содействуя тем самым в значительной мере успеху германских войск. Некоторое время Эстония и Финляндия являлись основными источниками разведывательной информации о советских вооруженных силах».

В апреле 1939 года в Германию, широко отмечавшую день рождения Гитлера, был вновь приглашен генерал Рээк, визит которого, как и рассчитывали в Берлине, должен был способствовать углублению взаимодействия между немецкой и эстонской службами военной разведки. При содействии последней абверу удалось осуществить в 1939 и 1940 годах заброску в СССР нескольких групп шпионов и диверсантов. Все это время вдоль советско-эстонской границы функционировали четыре радиостанции, осуществлявшие перехват радиограмм, и одновременно из разных точек велось слежение за работой радиостанций на территории СССР. Добываемые таким путем сведения передавались абверу, от которого у эстонской разведки не существовало никаких секретов, особенно что касалось Советского Союза.

Страны Прибалтики в разведке против СССР

Регулярно раз в год в Эстонию для обмена информацией выезжали руководители абвера. Главы разведывательных служб этих стран в свою очередь ежегодно посещали Берлин. Таким образом, обмен накопленной секретной информацией происходил каждое полугодие. Кроме того, с обеих сторон периодически направлялись специальные курьеры, когда требовалось срочно доставить в центр нужные сведения; иногда для этой цели уполномочивались военные атташе при эстонском и немецком посольствах. Информация, передаваемая эстонской разведкой, преимущественно содержала данные о состоянии вооруженных сил и военно-промышленного потенциала Советского Союза.

В архивах абвера сохранились материалы о пребывании в Эстонии Канариса и Пикенброка в 1937, 1938 и в июне 1939 года. Во всех случаях эти поездки были вызваны необходимостью улучшения координации действий против СССР и обмена разведывательной информацией. Вот что пишет уже упоминавшийся выше генерал Лайдонер: «Начальник немецкой разведки Канарис посетил Эстонию в первый раз в 1936 году. После этого он наведывался сюда дважды или трижды. Я принимал его лично. Переговоры по вопросам разведывательной работы велись с ним руководителем штаба армии и начальником 2-го отдела. Тогда было установлено более конкретно, какие сведения требовались для обеих стран и что мы можем дать друг другу. Последний раз Канарис посетил Эстонию в июне 1939 года. Речь шла главным образом о разведывательной деятельности. С Канарисом я довольно подробно разговаривал о нашей позиции в случае столкновения между Германией и Англией и между Германией и СССР. Он интересовался вопросом, много ли Советскому Союзу потребуется времени для полной мобилизации своих вооруженных сил и каково состояние его транспортных средств (железнодорожного, автомобильного и дорожного)» . В этот приезд вместе с Канарисом и Пикенброком находился начальник отдела абвер III Франс Бентивеньи, поездка которого была связана с проверкой работы подчиненной ему группы, осуществлявшей в Таллинне закордонные мероприятия по контрразведывательной линии. Чтобы избежать «неумелого вмешательства» гестапо в дела контрразведки абвера, по настоянию Канариса между ним и Гейдрихом было достигнуто соглашение о том, что во всех случаях, когда полиция безопасности будет проводить какие-либо мероприятия на эстонской территории, предварительно должен быть поставлен в известность абвер. Со своей стороны Гейдрих выдвинул требование - СД должна иметь в Эстонии самостоятельную резидентуру. Понимая, что в случае открытой ссоры с влиятельным шефом имперской службы безопасности абверу будет трудно рассчитывать на поддержку Гитлера, Канарис согласился «потесниться» и принял требование Гейдриха. Вместе в тем они условились, что все мероприятия СД в области вербовки агентуры в Эстонии и переброски ее в Советский Союз будут согласовываться с абвером. За абвером сохранялось право сосредоточения в своих руках и оценки всей разведывательной информации, касающейся Красной Армии и Военно-Морского Флота, которую нацисты получали через Эстонию, как, впрочем, и через другие страны Прибалтики и Финляндию. Канарис решительно возражал против попыток сотрудников СД действовать вместе с эстонскими фашистами в обход абвера и направлять в Берлин непроверенные сведения, которые нередко через Гиммлера поступали к Гитлеру.

Как явствует из доклада Лайдонера президенту Эстонии Пятсу, последний раз Канарис находился в Таллинне осенью 1939 года под чужим именем. В связи с этим встреча его с Лайдонером и Пятсом была обставлена по всем правилам конспирации.

В сохранившемся в архивах РСХА докладе управления Шелленберга сообщалось, что оперативная обстановка для разведывательной работы по линии СД в предвоенный период и в Эстонии, и в Латвии была аналогичной. Во главе резидентуры в каждой из этих стран стоял официальный сотрудник СД, находившийся на нелегальном положении. К нему стекалась вся собранная резидентурой информация, которую он переправлял в центр по почте с применением тайнописи, через курьеров на немецких морских судах или по каналам посольства. Практическая деятельность разведывательных резидентур СД в Прибалтийских государствах оценивалась Берлином положительно, особенно в части приобретения источников информации в политических кругах. Большую помощь СД оказывали проживавшие здесь выходцы из Германии. Но, как отмечалось в упомянутом выше докладе VI управления РСХА, «после вступления русских оперативные возможности СД претерпели серьезные изменения. Руководящие деятели страны сошли с политической арены, осложнилось и поддержание связи с ними. Возникла острая нужда в поиске новых каналов для передачи разведывательной информации в центр. Пересылать ее на судах стало невозможно, поскольку корабли тщательно обыскивались властями, а за членами команд, сходившими на берег, велось неослабное наблюдение. Пришлось отказаться также от пересылки сведений через свободный порт Мемель (ныне Клайпеда Литовской ССР. - Ред.) при помощи сухопутного сообщения. Рискованно было также использовать и симпатические чернила. Пришлось решительно взяться за прокладывание новых каналов связи, а также за поиск свежих источников информации». Резиденту СД в Эстонии, выступавшему в служебной переписке под кодовым номером 6513, все же удалось вступить в контакт с вновь завербованными агентами и задействовать старые источники информации. Поддержание регулярной связи со своей агентурой было весьма опасным делом, требовавшим исключительной осторожности и ловкости. Резидент 6513 тем не менее смог очень быстро разобраться в обстановке и, несмотря на все трудности, добыть нужные сведения. В январе 1940 года он получил дипломатический паспорт и стал работать под прикрытием референта германского посольства в Таллинне.

Что касается Финляндии, то, согласно архивным материалам вермахта, на ее территории активно действовала «Военная организация», условно называвшаяся «Бюро Целлариуса» (по имени его руководителя - немецкого военного разведчика Целлариуса). Она была создана абвером с согласия финских военных властей в середине 1939 года. Канарис и его ближайшие помощники Пикенброк и Бентивеньи начиная с 1936 года неоднократно встречались в Финляндии и Германии с начальником финской разведки полковником Свенсоном, а затем со сменившим его полковником Меландером. На этих встречах они обменивались разведывательной информацией и отрабатывали планы совместных действий против Советского Союза. «Бюро Целлариуса» постоянно держало в поле зрения Балтийский флот, войска Ленинградского военного округа, а также части, дислоцировавшиеся в Эстонии. Его активными помощниками в Хельсинки являлись Добровольский, в прошлом генерал царской армии, и бывшие царские офицеры Пушкарев, Алексеев, Соколов, Батуев, прибалтийские немцы Майснер, Мансдорф, эстонские буржуазные националисты Веллер, Кург, Хорн, Кристьян и другие. На территории Финляндии Целлариус располагал достаточно широкой агентурной сетью среди различных слоев населения страны, занимался вербовкой шпионов и диверсантов среди осевших там русских белоэмигрантов, бежавших из Эстонии националистов и прибалтийских немцев.

Пикенброк на допросе 25 февраля 1946 года дал подробные показания о деятельности «Бюро Целлариуса», сообщив, что капитан первого ранга Целлариус проводил разведывательную работу против Советского Союза под прикрытием германского посольства в Финляндии. «С финской разведкой, - заявил он, - у нас давно существовало тесное взаимодействие, еще до моего прихода в абвер в 1936 году. В порядке обмена разведывательными данными мы систематически получали от финнов сведения о дислокации и численности Красной Армии».

Как следует из показаний Пикенброка, впервые он посетил Хельсинки с Канарисом и начальником отдела абвер I штаба сухопутных сил «Ост» майором Штольцем в июне 1937 года. Совместно с представителями финской разведки они произвели сопоставление и обмен разведывательными сведениями о Советском Союзе. Одновременно передали финнам вопросник, которым те должны были руководствоваться в дальнейшем при сборе разведывательных сведений. Абвер интересовали прежде всего дислокация частей Красной Армии, объектов военной промышленности, в особенности в районе Ленинграда. Во время этого посещения они имели деловые встречи и беседы с германским послом в Финляндии фон Блюхером и зоенным атташе генерал-майором Россингом. В июне 1938 года Канарис и Пикенброк вновь посетили Финляндию. В этот свой приезд они были приняты финским военным министром, который выразил удовлетворение тем, как развивается сотрудничество Канариса с начальником финской разведки полковником Свенсоном. В третий раз они были в Финляндии в июне 1939 года. Начальником финской разведки в это время был Меландер. Переговоры протекали в тех же рамках, что и предыдущие. Заблаговременно проинформированная руководителями абвера о предстоящем нападении на Советский Союз финская военная разведка в начале июня 1941 года предоставила в их распоряжение имевшиеся у нее сведения в отношении Советского Союза. Тогда же абвер приступил с ведома местных властей к осуществлению операции «Эрна», связанной с заброской с территории Финляндии в прибалтийский регион эстонских контрреволюционеров в качестве шпионов, радиоагентов и диверсантов.

Последний раз Канарис и Пикенброк посетили Финляндию зимой 1941/42 года . Вместе с ними был начальник контрразведки (абвер III) Бентивеньи, выезжавший с целью инспектирования и оказания практической помощи «военной организации», а также для разрешения вопросов сотрудничества между этой организацией и финской разведкой. Совместно с Меландером они определили границы деятельности Целлариуса: он получил право самостоятельно вербовать агентуру на финской территории и перебрасывать ее через линию фронта. После завершения переговоров Канарис и Пикенброк в сопровождении Меландера отправились в город Миккели, в ставку маршала Маннергейма, выразившего желание лично встретиться с шефом германского абвера. К ним присоединился руководитель немецкой военной миссии в Финляндии генерал Эрфурт.

Сотрудничество с разведывательными службами союзных и оккупированных стран в борьбе против СССР, несомненно, приносило определенные плоды, но от него нацисты ждали большего.

Результаты деятельности немецкой разведки накануне Великой Отечественной войны

«Абвер накануне войны, - пишет О. Рейле, - оказался не в состоянии покрыть Советский Союз хорошо действующей разведывательной сетью из удачно расположенных секретных опорных пунктов в других странах - Турции, Афганистане, Японии или Финляндии» . Созданные еще в мирное время опорные пункты в нейтральных странах - «военные организации» были либо замаскированы под экономические фирмы, либо включены в немецкие миссии за границей. Когда началась война, Германия оказалась отрезанной от многих источников информации, и значение «военных организаций» весьма возросло. До середины 1941 года абвер вел систематическую работу на границе с СССР с целью создания своих опорных пунктов и насаждения агентуры. Вдоль германо-советской границы была развернута широкая сеть технических средств разведки, с помощью которых осуществлялся перехват переговоров, ведущихся по радио.

В связи с установкой Гитлера на всемерное развертывание деятельности всех секретных служб Германии против Советского Союза остро встал вопрос о координации, особенно после того, как между РСХА и генеральным штабом германских сухопутных войск было заключено соглашение о придании каждой армии специальных отрядов СД, называвшихся «айнзатцгруппами» и «айнзатцкомандо» .

В первой половине июня 1941 года Гейдрих и Канарис созвали совещание офицеров абвера и командиров частей полиции и СД («айнзатцгрупп» и «айнзатцкомандо») . На нем, кроме отдельных специальных докладов, были сделаны сообщения, в общих чертах освещавшие оперативные планы предстоящего вторжения в СССР. Сухопутные войска были представлены на этом совещании генерал-квартирмейстером, который, касаясь технической стороны сотрудничества секретных служб, опирался на проект приказа, выработанный по согласованию с шефом СД. Канарис и Гейдрих в своих выступлениях затронули вопросы взаимодействия, «чувства локтя» между частями полиции безопасности, СД и абвером. Спустя несколько дней после этого совещания оба они были приняты рейхсфюрером СС Гиммлером, чтобы обсудить предложенный ими план мероприятий по оказанию противодействия советской разведке.

Свидетельством размаха, который приняла деятельность служб «тотального шпионажа» против СССР накануне войны, могут служить такие обобщающие данные: только в 1940 году и первом квартале 1941 года в западных районах нашей страны было раскрыто 66 резидентур немецко-фашистской разведки и обезврежено более 1300 ее агентов.

В результате активизации служб «тотального шпионажа» объем собираемых ими сведений о Советском Союзе, требовавших анализа и соответствующей обработки, постоянно увеличивался, и разведывательная льность, как того и добивались нацисты, становилась все более всеобъемлющей. Возникла необходимость вовлечения в процесс изучения и оценки разведывательных материалов соответствующих научноисследовательских организаций. Один из таких институтов, широко используемых разведкой, располагавшийся в Ванцзее, представлял собой крупнейшее собрание различной советской литературы, в том числе справочной . Особая ценность этого уникального собрания заключалась в том, что оно содержало обширную подборку специальной литературы по всем отраслям науки и экономики, изданную на языке оригинала. Штат сотрудников, в который входили известные ученые из различных университетов, в том числе выходцы из России, возглавлял один профессор-советолог, грузин по происхождению. В распоряжение института передавалась добываемая разведкой обезличенная секретная информация, которую он должен был подвергнуть тщательному изучению и обобщению, используя имеющуюся справочную литературу, и вернуть в аппарат Шелленберга со своей экспертной оценкой и комментариями .

Другой научно-исследовательской организацией, также тесно сотрудничавшей с разведкой, был Институт геополитики. Он тщательно анализировал собранные сведения и совместно с абвером и управлением экономики и вооружений штаба верховного командования вермахта составлял на их базе различные обзоры и справочные материалы. О характере его интересов можно судить хотя бы по таким подготовленным им до нападения на Советский Союз документам: «Военно-географические данные о европейской части России», «Географические и этнографические сведения о Белоруссии», «Промышленность Советской России», «Железнодорожный транспорт СССл, «Балтийские страны (с планами городов)».

В рейхе в общей сложности было около 400 научно-исследовательских организаций, занимавшихся социально-политическими, экономическими, научно-техническими, географическими и прочими проблемами иностранных государств; все они, как правило, были укомплектованы специалистами высокой квалификации, знающими все аспекты соответствующих проблем, и субсидировались государством по свободному бюджету. Существовал порядок, согласно которому все запросы Гитлера - когда он, например, требовал сведений по какому-либо конкретному вопросу - рассылались нескольким различным организациям для исполнения. Однако подготавливаемые ими доклады и справки часто не удовлетворяли фюрера в силу их академичности. В ответ на полученное задание институты выдавали «набор общих положений, возможно верных, но несвоевременных и недостаточно четких».

Чтобы устранить раздробленность и разнобой в работе научно-исследовательских организаций, повысить их компетентность, а главное - отдачу, а также обеспечить должный контроль за качеством подготавливаемых ими заключений и экспертных оценок по материалам разведки, Шелленберг позже придет к выводу о необходимости создания в своем управлении автономной группы специалистов с высшим образованием. На основе предоставляемых в их распоряжение материалов, в частности по Советскому Союзу, и с привлечением соответствующих научно-исследовательских организаций эта группа наладит изучение сложных проблем и выработку на этой основе углубленных рекомендаций и прогнозов для политического и военного руководства страны.

Аналогичной работой был занят и «Отдел иностранных армий Востока» генерального штаба сухопутных войск. Он концентрировал идущие из всех разведывательных, а также других источников материалы и периодически составлял для высших военных инстанций «обзоры», в которых особое внимание обращалось на численный состав Красной Армии, моральное состояние войск, уровень командного состава, характер боевой подготовки и т. д.

Таковы место нацистских секретных служб в целом в военной машине гитлеровской Германии и размах их участия в подготовке агрессии против СССР, в разведывательном обеспечении будущих наступательных операций.

1943 год. Утром 1 сентября в Тимское районное отделение Управления НКГБ СССР по Курской области пришел необычный посетитель – 15-летний подросток Коля Гучков с немецким парашютом в руках. Изумленным оперативникам мальчик заявил, что минувшей ночью он и еще девять человек были сброшены с вражеского самолета для совершения диверсии на железной дороге… Приземлившись недалеко от сельского совета Тимского района Курской области, Коля Гучков переночевал в поле и утром пошел сдаваться в НКВД. В этот же день в Обоянское районное отделение УНКГБ был доставлен еще один парашютист - четырнадцатилетний Коля Рябов, который пришел в воинскую часть, что стояла недалеко от города Обоянь. А 6 сентября 1943 года в Управление НКГБ СССР по Курской области, в город Курск пришел третий диверсант Геннадий Соколов… Начальнику 2 управления НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3 ранга товарищу Федотову. Город Москва: «6 сентября 1943 года в Управление НКГБ по Курской области с повинной явился Соколов Геннадий Семенович, 1929 года рождения. Уроженец местечка Красное, колхоз «Красный Октябрь» Красненского района Смоленской области. Проживал в совхозе «Миловидово» в 2-х километрах от города Смоленска. Задержанный Соколов показал, что он был выброшен в числе 2-ой группы парашютистов-диверсантов в ночь с 31 августа на 1-е сентября 1943 года. После выброски с самолета приземлился примерно в 30-ти километрах от города Воронеж. Точного места приземления Соколов не знает… После приземления переночевал в поле. Утром зарыл парашют, и невдалеке от него два куска тола в виде угля, а с одним куском тола направился в город, имея цель прийти с повинной в органы НКВД, но по пути следования передумал, боясь ответственности. По пути следования объяснял местным жителям, что он беженец. Дойдя до города Воронеж, третий кусок тола зарыл в разбитом доме около рынка. После чего решил поехать в Курск, имея цель встретиться с другими выброшенными парашютистами-диверсантами, но, не встретив никого, явился в УНКГБ СССР по Курской области с повинной. При обыске предъявил пароль, в величину зерна на бумаге светло-желтого цвета, размером 7 на 8 миллиметров с печатным текстом на немецком языке: «особое задание». Начальник Управления НКГБ по Курской области подполковник госбезопасности Аленуев». Итак, все подростки-диверсанты, которые пришли в районные отделения УНКГБ, отделы военной контрразведки «СМЕРШ» не скрывали поставленной им задачи: вывести из строя поезда, или заводы. Тол, замаскированный под уголь, они должны были подбросить в общую кучу, где набирали топливо для паровозов, а также заводов. После выполнения задания от детей требовалось перейти линию фронта и, предъявив пароль первому немецкому солдату или офицеру, попросить их доставить в штаб немецкой армии… Абверу и СД нужно было затратить несколько лет, а также огромные средства, чтобы из «истинного арийца» сделать диверсанта, которого сразу же не рассекретили бы на территории противника, и чтобы местные жители при встрече ничего не заподозрили. Легче всего их было набрать из военнопленных и детдомовцев, и после небольшого срока обучения отправить выполнять задание… История Николая Гучкова, с которой мы начали своё повествование, в некотором смысле типична. На допросе Коля рассказывал, что его семья бедствовала, и мать была вынуждена отправить парнишку в детдом в соседний городок Духовщину. А в конце августа 1941 года город был оккупирован немцами. Детдомовцев эвакуировать не успели… Воспитатели рекомендовали детям, если есть родители или знакомые, - идти к ним. У мальчика семья была в эвакуации, поэтому после долгих скитаний он вернулся в детдом. Здесь он встретил еще пятнадцать ребят. В помещении детдома расположились немецкие солдаты. Ребята каждый день ходили по городу и ближайшим деревням, где просили хлеба, а вечером возвращались на ночлег. Спустя пять дней немцы собрали оставшихся восемь подростков и отправили в другой детдом в местечко Волково. Здесь подростки работали по хозяйственной части: пилили дрова, убирали навоз, ездили в лес за дровами. За свою работу они получали ежедневно по 300 граммов хлеба, а иногда и горячий привар без жиров. Директор детского дома и воспитатели обращались с мальчишками грубо, зачастую доходило до рукоприкладства.

Немецкий солдат с детьми в оккупированной советской деревне Еще задолго до описываемых событий сотрудники абвера пришли к мысли об использовании подростков и детей на оккупированной территории для агентурной и диверсионной работы. Это было вызвано рядом объективных причин. Дети и подростки менее всего привлекали внимание советских органов контрразведки, патрули. А любой советский военнослужащий не только проникался состраданием к малолетнему человеку, но и отдавал последнее, чтобы подкормить исхудавшего, оголодавшего ребенка. Сложный нравственный вопрос: насколько оправданно участие детей в войне… Ведь у них итак было украдено детство. И дело даже не в том, что им приходилось работать наравне со взрослыми. Эти дети пережили смерть близких, голод, холод, страх. Страх одиночества, страх смерти. Им пришлось бросить школу и идти работать, чтобы как-то прокормиться. Так как все мужчины ушли на фронт, они вместе с женщинами работали в колхозах, на фабриках и заводах. Из-за нехватки рабочей силы, дети начинали трудиться с 12 лет, и даже раньше. Совсем недетские обязанности легли на их хрупкие плечи. Тяжелый физический труд, бесконечные страдания несомненно подорвали психику детей того времени. Маленьким, беззащитным им приходилось бороться не только за свою жизнь, но и за жизнь своих сестер и братьев. Дети постарше пытались поставить на ноги младших, вести домашнее хозяйство, пока их мать добывала хлеб. О детских подвигах на войне мы знаем довольно много. Эффективность применения «возрастного» фактора в военных действиях, а точнее - в разведывательно-диверсионной работе осознали еще в Древнем Риме. Дети и женщины, будучи невоенными категориями, не вызывали у сопредельной стороны особого подозрения. А потому могли относительно свободно перемещаться по территории противника, что, собственно, и было нужно. К тому же, как уже говорилось, дети малоприметны, по тылам их бродит много - осиротевших и неприкаянных, они вне подозрений. И, что немаловажно, психология подростка такова, что его тянет к путешествиям, приключениям, к подражанию военным, а это значит - иметь оружие, испытать опасность… И еще такие особенности как внимание, умение действовать нестандартно (ведь в отличие от взрослых, психика ребенка не засорена стереотипами) и, чего греха таить, заниженный порог опасности, меньше, чем у взрослых, развитое чувство самосохранения.

Русские «воспитанники СС» принимают присягу в Торгау (Германия). Фотография из берлинской газеты «Новое слово». 26 июля 1944 года … Как показывает опыт, завербовать взрослого человека - чаще всего сложнее, чем ребенка. Дети, как никто другой, оказываются в уязвимом положении перед лицом вербовки на военную службу и вовлечения в военные действия, поскольку они невинны и впечатлительны. С помощью запугивания детей часто принуждают к послушанию, и они вынуждены постоянно бояться за свою жизнь и благополучие. Они быстро осознают, что полное послушание является единственным средством для выживания. Пожалуй, первой информацией о том, что абвер начал использовать в разведцелях детей и подростков, было специальное сообщение управления НКВД по Смоленской области в особый отдел Западного фронта о детях-диверсантах от 4-го сентября 1941 года. В этом специальном сообщении говорилось о том, что немецкая разведка в целях получения информации о дислокации советских частей, подразделений, штабов в прифронтовой полосе засылает на советскую территорию подростков для проведения разведывательной работы. Соответственно перед нашей контрразведкой была поставлена задача - выявление этих завербованных подростков, выяснение к какому разведцентру принадлежал ребенок, где находится этот разведцентр, сфера его ответственности т.е. куда, в какие районы засылают детей-шпионов и с какими заданиями. Ориентировка Управления особых отделов НКВД СССР № 43079 от 30 августа 1941 года «О переброске через линию фронта агентуры немецкой разведки для проведения шпионской и диверсионной работы в тылу Красной Армии: «16 июля сего года Особым отделом НКВД 15-го стрелкового корпуса (Юго-Западный фронт) был задержан 14-летний Капчинский Тадеуш, который показал, что его послал на нашу сторону для шпионской работы офицер германской армии. Капчинскому было дано задание пробраться в расположение частей 15-го стрелкового корпуса и установить их численность и вооружение. 5 августа сего года в районе скопления наших войск во время выбрасывания ракет были задержаны 12-летний Дорощев Петр и 15-летний Авдеев Роман, которые на допросе показали, что ракеты им дали немцы, показали, как их пускать, предварительно угостили вином и сладостями, а затем указали место перехода на территорию расположения Красной Армии. Дорошев и Авдреев заявили, что немцы обещали им по возвращении дать деньги, угостить сладостями, вином и катать на машине, а если они не выполнят их поручения, то арестуют их родителей. 7 августа сего года в районе расположения наших войск возле Ярцево были задержаны два подростка 13-летнего возраста, уроженцы Ярцева, в момент выбрасывания ими 5 ракет. При опросе задержанных было установлено, что оба они умственно недоразвиты. Сообщается для ориентировки в работе». Заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР, комиссар госбезопасности 3 ранга Мильштейн. Подавляющее число шпионов и диверсантов не представляло большой опасности для частей и соединений Красной армии для решающих сражений, для судеб войны в целом. Дети приходили с повинной, как только попадали на советскую территорию. И таких было достаточное количество. Из отчетов начальника Смоленского управления НКВД за июль 1943 года: «Шестнадцатилетний Алеша Розанов из Оленинского района Калининской области стал диверсантом по воле обстоятельств. Насильно угнанный в немецкий тыл, вчерашний школьник был зачислен в Серебрянскую разведшколу под Смоленском. В ней 150 юношей и девушек в возрасте от 13 до 16 лет готовились к проведению диверсий на железных дорогах. Обучение длилось полтора месяца и включало в себя теорию и практику подрывного дела, прыжки с парашютом, чтение карт. Ночью 10 июня 1943 года Цветков в составе диверсионной группы десантировался в районе деревни Шиздерево Бельского района. В течение десяти дней группа в условленном месте ожидала связного – старика в чёрном костюме и коричневом жилете. Этот человек, знавший их пароль – «клин», должен был снабдить агентов взрывчаткой и продуктами питания. Но так как встреча не состоялась, они решили разойтись в разных направлениях. В поисках работы Цветков объявился в посёлке Холм-Жирковский, выдавая себя за сироту. Там он и был задержан органами НКВД. На предварительном следствии несостоявшийся диверсант сообщил, что из Серебрянской школы в наш тыл будут заброшены ещё 15 девушек-разведчиц. Всех задержанных оперативники передавали в отделы контрразведки СМЕРШ, где и велось дальнейшее расследование»... Но еще задолго до этого немцы стали активно использовать детей и подростков в разведывательных целях. Достаточно сказать, что при «Абверштелле», расположенной на Украине, в частности в городе Житомире, который был взят немцами 9 июля 1941 года, уже находилось три агента-подростка, которые неоднократно забрасывались за линию фронта и выполняли разведзадание абвера. Следует сказать, что к 1942-му году эти дети-шпионы совершили более ста ходок за линию фронта! И, возвращаясь, сообщали сотрудникам абвера необходимые данные, которые интересовали немецкую разведку.

Русский мальчик среди немецких солдат Ориентировка ГУКР «Смерш» НКО СССР № 51179 о работе против немецкой агентуры из подростков. 20 сентября 1943 года. «По показаниям арестованных органами «Смерш» подростков-дивер¬сантов установлено, что 25 июня 1943 г. по приказу немецкого командова¬ния все лица мужского пола в возрасте 14-16 лет, проживавшие на терри¬тории Козинской волости Смоленской области, должны были явиться в волостное управление на регистрацию. Подростки, явившиеся на регистрацию, были направлены немцами в ла¬герь, расположенный в 4 километрах от Смоленска, в здании бывшей МТС, где подготавливались кадры для так называемой Русской освободительной армии (РОА). 14 июля с.г. из этого лагеря немецкой разведкой были отобраны 30 подро¬стков в возрасте от 14 до 16 лет и под видом экскурсантов отправлены в мес¬течко Вальдек близ г. Кассель (Германия). По прибытии в Вальдек у подростков были отобраны подписки, обя¬зывающие их вести борьбу против коммунистов, комиссаров и полит¬руков. В течение месяца они обучались на специальных курсах германской раз¬ведки, где проходили топографию, строевую подготовку и парашютное дело. 25 августа с.г. после окончания обучения на курсах все подростки были доставлены в г. Орша БССР, где им объявили, что они будут переброшены на сторону Красной Армии для выполнения диверсионных заданий. Подростки были проинструктированы о том, что после приземления на советской стороне они должны выйти в районы железнодорожных стан¬ций, разыскать склады, снабжающие паровозы топливом, и подбросить в штабеля с углем куски взрывчатки. Для выполнения указанного задания каждому подростку немцы выда¬ли по 2-3 куска взрывчатки весом по 500 г, по форме и цвету похожие на куски каменного угля. Изъятая у арестованных взрывчатка была подергнута экспертизе, которая установила: кусок взрывчатки представляет собой неправильной формы мас¬су черного цвета, напоминающую каменный уголь, довольно прочную и со¬стоящую из сцементированного угольного порошка. Эта оболочка нанесена на сетку из шпагата и медной проволоки. Внутри оболочки находится тестооб¬разная масса, в которой помещено спрессованное вещество белого цвета, на-поминающее форму цилиндра, обернутое в красно-желтую пергаментную бу¬магу. К одному из концов этого вещества прикреплен капсюль-детонатор. В капсюле-детонаторе зажат отрезок бикфордова шнура с концом, выходящим в черную массу. Тестообразное вещество представляет собой желатиниро¬ванное взрывчатое вещество, состоящее из 64% гексогена, 28% тротилового масла и 8% пироксилина. Таким образом, экспертизой установлено, что это взрывчатое вещество относится к классу мощных ВВ, известных под названием «гексанит», являющихся диверсионным оружием, действующим в различного рода топках. После выполнения задания подростки обязаны были возвратиться к немцам, собрав в пути следования к линии фронта сведения о перевозках войск и грузов. Диверсанты были одеты в различную поношенную одежду гражданс¬кого и военного образца, каждому из них было выдано по 400-600 руб¬лей, советские газеты и пропуска для обратного прохода через линию фрон¬та к немцам. Пропуска эти были отпечатаны на узкой полоске тонкой бумаги, завернутой в резину и зашитой в складки одежды. На пропуске на немецком языке был написан следующий текст: «Осо¬бое задание, немедленно доставить в 1ц». Подростки-диверсанты были проинструктированы немцами, что в слу¬чае их задержания на нашей стороне, они как не имеющие никаких доку¬ментов, должны объяснить, что являются эвакуированными или беспри¬зорными. 29 и 31 августа с.г. диверсанты в количестве 29 человек 3 группами с аэродрома в г. Орша вылетели на нашу сторону на самолетах и были сброшены на парашютах в районах гт. Ржев, Гжатск и Сычевка, а также в районах Тульской, южной части Московской, Воронежской и Курс¬кой областей. Ориентируя об изложенном и учитывая, что германская разведка в дальнейшем может использовать подростков для выполнения в нашем тылу аналогичных заданий по диверсии, предлагаю: 1. При появлении в районах железных дорог и населенных пунктов подростков, вызывающих подозрение, тщательно обыскивать их в целях обнаружения взрывчатки, пропусков, выданных немецкой разведкой, пу¬тем допроса выяснять причины и цели появления их в данном пункте для выявления среди них немецких диверсантов. 2. Проинструктировать сотрудников оперативно-розыскных групп и агентуру, используемую по розыску вражеских разведчиков, а также ориен¬тировать командование частей Красной Армии, контрольно-пропускных пунктов и постов службы ВНОС о возможных забросках немецкой развед¬кой на нашу сторону подростков с диверсионными заданиями для усиле¬ния их розыска. 3. При задержании подростков-диверсантов и получении от них заявле¬нии о том, что полученные от немцев взрывчатые вещества ими спрятаны или выброшены, немедленно принимать меры к розыску последних, при¬влекая для этой цели в необходимых случаях самих диверсантов. 4. О всех случаях задержания подростков-диверсантов немедленно со¬общать в Главное управление «Смерш»». Начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумов Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Примерно в июле 1943 года к нам в детдом прибыли из бывшего МТС, расположенного в полукилометре от нас, немецкий унтер-офицер и старший лейтенант красной Армии, находившийся в плену у немцев. Собрали нас всех детдомовцев и начали отбирать, которые повзрослее и старших возрастов. Набрали человек 12-13. После отбора объявили, что мы будем работать на МТС. Прибыв туда, занялись работой: пололи картофель и другие огородные культуры. В данной МТС располагались немцы, а так же военнопленные, которые работали так же, как и мы. Не помню число и месяц, когда нас собрали 30 подростков, и унтер-офицер объявил, что все мы поедем в Германию на экскурсию, будем смотреть, как живут германские крестьяне, обследовать горы. Нас, 30 подростков, в городе Кассель поместили в дом, где обучается специально гитлеровская молодежь. Там мы прожили дня четыре, после чего нас отвезли километров на сорок за город, в отдельный двухэтажный дом на берегу озера. Мы, вместе с военнопленными, двумя братьями Бойко и Табалиным, разместились на первом этаже. На втором жили немецкий солдат, унтер-офицер и военнопленный Фролов». Как оказалось, на этом «экскурсия» для 30 подростков из Смоленского детского дома и закончилась. После двух дней пребывания на новом месте унтер-офицер объявил распорядок дня, но не сообщил, с какой целью привезли парней. Распорядок выглядел следующим образом. Подъем в семь утра, полчаса отводилось на туалет и зарядку. С 7 часов 30 минут и до 8 часов - завтрак. Потом четыре часа занятий. С 13 до 14 часов 15 минут - обед. Вечерние занятия продолжались до половины десятого вечера, с ужином в 18 часов, а в выходной ужин переносился на час позже. В 21.30 - отбой. Сложилась целостная система обучения подростков-диверсантов и подростков-шпионов. Разведывательные школы и курсы существовали и в Белоруссии - в Орше и Бобруйске. Они существовали на территории Украины в Донецкой области, в городе Славянске и в поселке Райгородок. В Харьковской обдасти, в поселке Протопопово. На территории России разведшколы и разведкурсы существовали в Смоленске, в Мценске, Белгороде.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер разговаривает с мальчиком из местных жителей во время инспекционной поездки по Белоруссии. В 42-м году после победы советских войск под Москвой руководство «Абвера» приняло решение о передислокации части разведшкол на территорию Германии. Именно так появилась разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте и в Альдеке, недалеко от Касселя. Более известной была школа в Гемфурте. Развешколы и разведкурсы готовили из детей и подростков настоящих профессиоальных разведчиков и диверсантов. Давали азы оперативной работы, обучали детей обращению со взрывчатыми веществами, маскировке, владению военными топографическими картами. Дети умели определять местонахождение штабов Красной армии, понимали, как можно повредить средства проводной связи… Фактически дети обучались всему, чему обучались и взрослые шпионы и диверсанты. Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Прозанимавшись в этой школе некоторое время, немецкий унтер-офицер нам всем объявил, что мы готовимся для переброски в тыл к русским для выполнения задания в пользу немцев, и при этом заявил, что задача будет легкая и бояться нечего. В школе нам преподавали топографию, где изучали по карте Смоленской области расположение лесов, болот, озер, рек, выруб, поля, деревни, города, фронт и другие обозначения на карте топографическими знаками. Так же изучали компас и хождение по азимуту практически на местности. Была и строевая подготовка. В тактическую подготовку входило изучение обороны, действия группы на группу в наступательных действиях, разведка местности, полей, лесов. Одни прятались, другие их искали. Подрывное дело мы практически не изучали. Нам только сообщили, что имеется тол в форме угля, в середину которого заделан капсюль- запал. В обращении он не опасен, взрывается в огне. Но тол нам не показывали». Также подростков один раз вывезли за город Кассель, где все сделали по одному прыжку с парашютом из транспортного самолета. Во время этого десантирования один из подростков получил травму головы и был госпитализирован немцами. Больше он в специальную школу не вернулся…

Русские дети-диверсанты Миша Кругликов и Петя Маренков. 1943 год Чаще всего в задачу подростка-шпиона входило определение дислокации советских частей и соединений на определенном участке фронта, выяснение фамилий командного состава, места расположения и количество огневых позиций. В случае задержания ребенка, сотрудники абвера обязывали его рассказывать определенную легенду… Как правило, это была незамысловатая история о том, как немцы расстреляли отца-коммуниста и вместе с ним мать. Подросток, чтобы отомстить оккупантам, перешел линию фронта и пожелал быть воспитанником одной из воинских частей. Такая легенда создавалась для так называемых «шпионов на вырост». т.е. тех, кого «Абвер» планировал для долгой и активной работы против Советского Союза. Эти дети проходили более длительную и тщательную подготовку. … Обучение под городом Кассель, куда привезли Колю Гучкова и его сверстников, продолжалось 25 дней. Ежедневно подростки получали 300 граммов хлеба, как и остальное население Германии. На завтрак им давали несладкий кофе и 10-15 граммов масла без хлеба, в обед - суп без второго блюда. Ужин повторял завтрак. Правда, иногда в рацион попадало еще и повидло. Практически каждый день будущих «диверсантов» избивал немецкий солдат Герман, а также советские военнопленные: братья Бойко, Иван Табалин и старлей Фролов… Если в гемфуртскую школу воспитанники поступали, как уже говорилось, из детских домов, то в Альдек ребята попадали уже совершенно иным путем. Чаще всего это были те подростки, которых немецкое командование мобилизовало в т.н. Русскую освободительную армию (РОА или, как ее еще называют, Власовскую). Их сгоняли на призывной пункт, там им предписывалось прохождение военной подготовки в лагере, который находился в немецком городе Альдек. В Альдеке вместо лагеря ребята оказывались в развешколе, где им объясняли, что отныне они не будут служить в РОА… Теперь их задача - обучаться разведывательной и диверсионной работе на территории Советского Союза… На шпионскую и диверсионную стезю дети попадали еще одним путем - из концентрационных лагерей, где многие дети находились либо с матерями, либо в отдельных блоках. Достаточно вспомнить фильм «Щит и меч», ту возрастную категорию детей, с которыми работали нацисты. Правда, в фильме показаны гестаповцы. Они тоже работали по линии привлечения детей к разведывательным целям, но абвер подходил к этим задачам более системно и изощренно, причем на начальном этапе пребывания в концлагере, когда эти запуганные, истощенные существа еще не успели адаптироваться к существованию за колючей проволокой под непрерывный лай овчарок… Пережив ужасы концентрационного лагеря, дети соглашались на подобное «сотрудничество»… Особый цинизм заключался еще и в том, что бывший малолетний узник концентрационного лагеря уже имел очень убедительную легенду: дескать, бежал из лагеря и вот подтверждение - татуированный номер на худенькой руке!.. Конечно же - такой ребенок способен вызвать огромное сочувствие у любого советского контрразведчика!

… Обучение для Коли Гучкова закончилось 24 августа 1943 года. На третий день ночью подростки прибыли на аэродром, где старший лейтенант РККА показал им тол, замаскированный под уголь. Вечером следующего дня, была сформирована первая группа из десяти мальчишек, которую прямо в казарме снарядили, пароли и парашюты выдавали у самолета перед самым началом погрузки. Первую группу сбрасывали в районе городов Калинин, Ржев и Сычевка. Остальных диверсантов разделили еще на две группы по десять человек. 31 августа 1943 года каждому диверсанту выдали сумку с толом и продуктами питания, как и в первый раз надели на них парашюты около самолета. Эти группы сбрасывались в Курской и Воронежской областях. Интервал между выброской каждого из парашютистов составлял 20-30 минут. По замыслу немецкого командования они должны были приземляться в 15-20 километрах от железнодорожных станций. Дальше оставалось только дойти до контрольного пункта и подкинуть в уголь взрывчатку. Однако задумкам Вермахта и немецкой разведки не суждено было сбыться. К 12 сентября 1943 года в тылах красной Армии были задержаны 27 подростков-диверсантов, обучавшихся в разведшколе «Авбвера» в Касселе. Все они добровольно сдались в органы контрразведки… Не может не волновать вопрос: как складывались дальнейшие судьбы маленьких шпионов и диверсантов? Реакция наших спецслужб на их действия была беспрецедентно мягкой. Для тех, кто не взрывал и не убивал, особое совещание при НКВД СССР постановило: «Зачесть в наказание срок предварительного заключения и из-под стражи освободить». Часть подростков была отправлена в детские ИТЛ до совершеннолетия. И лишь единицы, те, кто действительно взрывал и убивал, получили сроки от 10 до 25 лет. И еще один немаловажный вопрос: как же обстояло дело у нас? Ведь всем известны пионеры-герои времен Великой Отечественной войны, множество книг и фильмов, посвященных подвигам детей… Согласно архивным документам, можно утверждать с категоричностью императива: никаких подростковых диверсионных школ советская сторона не создавала. И наши дети находили место на войне только по собственной инициативе и в виде исключения… Не секрет, что многие, не достигшие совершеннолетия, подростки рвались на фронт, осаждали военкоматы с заявлениями, подделывали даты рождения… В 43-44 годах уже когда война повернула на Запад, сотрудники советских спецслужб изучали подобные заявления. К тому моменту многие ребята, которые их писали, эвакуировались вместе с родителями из европейской части вглубь территории Советского Союза. В силу того, что они хорошо знали местность, на которой предстояло разворачиваться боевым действиям, их могли из эвакуации, скажем, из Алтая, отозвать в Москву. На базе ОМСБОНа Лосиноостровской, и в том месте, где сейчас находится в Мытищах спортивное стрельбище «Динамо», подготовить в течение 2-3 месяцев, и уже вместе с группой взрослых товарищей направить за линию фронта в хорошо знакомую местность. Там, за линией фронта советские Гавроши совершили бесчисленное количество подвигов. За боевые заслуги тысячи детей, пионеров и комсомольцев были награждены орденами и медалями. Однако напомним, все это происходило исключительно добровольно. (После развала СССР, эту историю "отзеркалили" и сняли "Сволочей", косвенно оправдав нацистскую практику по использованию детей с оккупированных территорий против СССР. Такие вот "творцы" с их собственным "авторским видением", от ред.) Если боевое крещение в родном районе было удачным, то было немало случаев, когда вторая-третья заброска была уже в Чехословакию, в Польшу, даже в Германию. Считалось, что вся совокупность боевых качеств подростка плюс личный боевой опыт делали его, что называется, универсальным солдатом по меркам той, конечно страшной, конечно кровавой, но безусловно великой эпохи и Великой войны. В 1943-м году, когда до победы оставалось еще два кровопролитных года, в стране была создана сеть суворовских и нахимовских училищ, в которые отбирались в первую очередь дети павших на фронте. Исследователям это известно, но широкая публика вряд ли знает, что в системе Суворовских училищ тогда же были созданы Суворовские училища НКВД. Причем, как и в обычных Суворовских училищах, приоритет при поступлении там отдавался детям, потерявшим родителей на фронтах, а также подросткам, которые уже сами имели боевой опыт. Суворовские училища НКВД начали подготовку для поступления в военные, главным образом, в пограничные училища. Курсанты этих училищ проходили стажировку в воинских частях, и порой оказывались в районах боевых действий. Один из примеров. Двое выпускников из Ташкентского Суворовского училища в 45-м году оказались на погранзаставе на Дальневосточной границе, где как раз начались боевые действия… Причем отцы-командиры отпустили их туда, не зная, что война с Японией начнется так быстро. Перед нашими пограничными частями стояла боевая задача – захват, прорыв приграничных японских укреплений. И эти ребята настолько отличились, что командир погранотряда, не имея права наградить их боевыми наградами, поскольку они были прикомандированы, на свой страх и риск подобрал уникальные самурайские японские мечи и наградил ими ребят… О детской разведшколе в Гемфурте управление советской контрразведки СМЕРШ узнало от тех ребят, кто не стал выполнять задание немецкого командования и сдался органам НКВД. В феврале 44-го школа была переведена из Гемфурта в замок Бишофсфельден в 6 км от города Конин, где продолжала вести подготовку агентуры. В этом же году удалось перевербовать одного из преподавателей школы – Алексея Скоробогатова. Скоробогатов выполнил задание СМЕРШ и вывел за линию фронта, к нашим, всех учеников школы и их руководителя Юрия Евтуховича. В начале 1945 года остатки школы переместились в Луккенвальд и объединились с зондерлагерем Абвер-2. Операцию по ликвидации гемфуртской школы курировал Абакумов. О результатах он докладывал лично Сталину. Так закончила свое существование разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте… Журнал «Политика». 2013. №98 Авторы исследования: С. Ю. Униговская, тележурналист, сценарист документального телесериала «Лубянка: секретные материалы» («Тайная война»), лауреат Премии ФСБ России в области кинематографии. Д. Н. Филипповых, капитан первого ранга, академик Академии военных наук, заместитель председателя отделения военной истории Академии военных наук, доктор исторических наук, профессор. ПС. Добавлю по судьбе многих подростков, о которых шла речь выше. По личному распоряжению Сталина, если эти малолетние диверсанты не запачкали руки в крови и тем более, если перешли на нашу сторону добровольно, к ним карательных мер не применялось. Отправляли их в интернаты для сирот, для дальнейшего обучения и социализации в стране. Так же многих направили в Суворовские училища.

Работа немецкой разведки в годы Великой Отечественной войны сегодня окружена множеством мифов. Один за одним на экраны телевидения выходят сериалы, рассказывающими о том, как немцы якобы чуть не взорвали Кремль, которого спасло только чудо, как вражеским шпионам удалось внедриться чуть ли не не самые верхи нашего военного и политического руководства... Апофеозом же может служить фильм «Шпион», судя по которому, немецкий супер-агент чуть ли не шантажирует Сталина... с пистолетом в руке?! И струсивший Сталин поддаётся шантажу...

В общем, легендарному агенту 007 — стараниями наших отечественных кино-фантазёров — точно не тягаться с вездесущим и всемогущим германским абвером!

На самом деле всё было куда прозаичнее. Немецкая разведка несомненно была очень профессиональной структурой, однако в итоге она проиграла советской контрразведке. Главным образом потому, что слишком высокомерно относилась к своему противнику и точно недооценила ни его потенциал, ни его возможности.

Для примера приведу отрывок из моей книги «По следу Вервольфа» , рассказывающей о работе советских спецслужб в военное время. Книга написана на архивных материалах Нижегородской (Горьковской) области...

Если завтра война

Тайная война между нашими и германскими спецслужбами в 20-ом столетии, можно сказать, не прекращалась ни на мгновенье. Даже в относительно период мирного сосуществования 20-ых — начала 30-ых годов разведки обоих государств внимательно наблюдали друг за другом. И также не менее тщательно собирали политическую, техническую, экономическую и иную информацию о противоположной стороне.

За такими объектами, как город Горький шпионское наблюдение главным образом вели германские фирмы и концерны, которые в период НЭПа активно работали по различным экономическим договорам с советской стороной. Судя по сводкам ОГПУ-НКВД начала 30-ых годов, почти каждого немецкого инженера и специалиста, прибывавшего в нашу страну, можно было в той или иной мере подозревать в разведывательной деятельности. И такого рода подозрения были отнюдь не беспочвены! Россия имела уже печальный опыт разведывательной деятельности германских фирм — во время Первой мировой войны, когда Берлин через своих промышленников и банкиров получал из Российской империи массу ценной информации. Эта «традиция» продолжилась и в советские годы.

Уже во время Великой Отечественной войны в Горьком был арестован инженер Рихард Фокс. Как оказалось, в 1931 году он был завербован разведкой Германии, а на следующий год Фокс выехал в Советский Союз как иностранный специалист. Буквально сразу он начал снабжать своих шпионских начальников информацией о предприятиях, в которых ему пришлось работать. Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, Фокс попросил политического убежища и получил советское гражданство. Но «политическое убежище» было только прикрытием для продолжения разведывательной деятельности.

Надо сказать, что Фокс не только шпионил, но и вербовал наших инженеров. Так, в 1935 году ему удалось завербовать инженера-конструктора Наркомата тяжёлой промышленности СССР Самойловича, который вскоре выехал на работу на Челябинский тракторный завод. И скоро оттуда в германское посольство потекла важная информация оборонного значения.

Сам Фокс перед войной устроился работать инженером-механиком Горьковского треста «Мельстрой». Там его осенью 1941 года и арестовали горьковские чекисты, собравшие к тому времени исчерпывающие данные об истинном облике немецкого «антифашиста»...

Как известно, Гитлер питал патологическую ненависть к Советской власти. Поэтому после захвата им власти отношения между СССР и Германией коренным образом изменились. Экономическое сотрудничество фактически было прервано, свернули свою работу и немецкие фирмы. С этого момента немцы потеряли возможность вести разведывательную деятельность с легальных позиций, особенно в промышленных центрах Советского Союза. А это значит, что Германия больше не имела возможности правильно оценить оборонно-промышленный потенциал нашей страны.

Впрочем, Гитлеру этого и не требовалось. Он с глубоким презрением относился к России и к населявшим её народам. Он именовал нашу страну не иначе как колоссом, стоящим на глиняных ногах. По его мнению, Советский Союз рухнет при первых же ударах германских войск, и потому не стоит уделять пристального внимания потенциалу нашей страны. «Россия находится лишь в стадии формирования своей военно-промышленной базы», — самоуверенно заявлял Гитлер в 1940 году.

Отсюда и новые задачи, которые были поставлены германской разведке — вести шпионаж главным образом в тактической зоне будущего наступления немецких войск. Это не более 300-500 километров вглубь от советской западной границы. Остальное, по мнению Гитлера, само упадёт в его руки, как «спелое яблоко», сорванное быстрыми победами немецкого оружия.

В этих планах город Горький рассматривался лишь как один из пунктов продвижения немецкой армии на восток. По плану «Барбаросса» наш город был конечным этапом победного марша группы армий «Центр», после чего должна была последовать немедленная капитуляция Советского Союза.

Поэтому основное внимание немцы стали уделять разведывательно-диверсионной подготовке своих агентов, призванных после начала войны парализовать тылы Красной Армии. В одном из секретных документов, подготовленных Управлением НКГБ весной 1941 года говорилось:

«Германская разведка со второй половины 1940 года резко активизировала свою работу на территории СССР. Вся работа немцев приняла характер подготовки к военным действиям и проводилась в направлении создания диверсионных групп и банд для действия в тылу Красной Армии; установления ориентиров для бомбардировки объектов оборонного и государственного значения; подготовки кадров сигнальщиков, облегчающих немецкой авиации бомбардировку в ночное время намеченных им целей; подготовка террористических актов против высшего комсостава РККА; создания в советском тылу сети радиостанций для связи на военное время... Германской агентурой ведётся широкая вербовочная работа в западных областях УССР, БССР и Прибалтики».

Как видно, задач под глубокой тыловой разведки нашей страны враг перед собой либо не ставил, либо отводил им второстепенное значение...

Однако объяснить это можно не только самодовольством Гитлера, свято верившего в победную мощь германского оружия. При Сталине в Советском Союзе в силу разных причин существовал сильнейший контрразведывательный режим. Особенно на промышленных и военных объектах. Поэтому проникнуть туда вражескому разведчику было чрезвычайно трудно, а то и просто невозможно. «Жалобы» на такой контрразведывательный режим можно встретить в послевоенных мемуарах выживших начальников немецкой разведки.

В 1938 году решением советского руководства были закрыты германские консульства во всех крупных городах страны (кроме Москвы) - Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Тбилиси, Новосибирске и Владивостоке. Причина закрытия — эти консульства являлись центрами германского шпионажа. Именно через них немецкая агентура в российской провинции держала связь с Германией. С закрытием консульств связь с агентами по большому счёту была утеряна. А шпион без связи не представлял советской стороне практически никакой угрозы. Это сразу же сказалось на эффективности глубинной разведки Германии...

Когда главному германскому резиденту в Советском Союзе, военному атташе немецкого посольства Эриху Кёстрингу из Берлина прислали многочисленные вопросы, которые должны были высветить общее военно-экономическое положение нашей страны, то Кёстринг не смог ответит ничего вразумительного. В своём письме на имя своего начальства он так объяснил это:

«Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдалённо связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создаётся впечатление, что русские снабжают всех иностранных атташе набором ложных сведений».

Кёстринг был вынужден черпать нужную информацию из весьма скудных и весьма ненадёжных источников — использовать материалы открытой советской печати и обмениваться мнениями с военными атташе других стран.

Не помогли немцам и попытки заброски нелегальной агентуры через советскую границу. Если верить свидетельствам очевидцев, то и здесь враг терпел неудачу. В канун войны немецкая разведка при всём её старании так и не удалось проникнуть вглубь СССР, ибо её агенты в подавляющем большинстве случаев перехватывались ещё на границе. В 1945 году на допросе начальник штаба верховного главнокомандующего Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель признался:

«До войны и в её ходе данные, поступавшие от нашей агентуры, касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали сведений, оказавших бы серьёзное воздействие на развитие военных операций. Например, на так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР».

Чертёжники и диверсанты

Навёрстывать упущенное немцам пришлось уже после начала войны. В сентябре 1941 года адмирал Канарис совершил поездку на Восточный фронт, после чего сделал для себя вывод о том, что молнеиносная война, на которую рассчитывал Гитлер, провалилась. И провалилась главным образом по причине недооценки мощи Красной Армии, патриотизма советского народа и уровня развития русской оборонной промышленности.

Возвратившись в Берлин, Канарис издал приказ, обязывающий все подразделения абвера принять активные меры к стремительному наращиванию разведывательной активности глубоко за пределами фронтовой полосы. Повышенный интерес для немцев теперь представляли районы Кавказа, Поволжья и Урала, все размещённые здесь военные и хозяйственные объекты.

Горький снова стал интересовать немцев как важный промышленный объект России...

Историческая справка. Ведущая шпионская роль в нацисткой Германии отводилась военной разведке — абверу, которым руководил адмирал Вильгельм Канарис. Благодаря его личным усилиям небольшой отдел военного министерства Германии абвер (в переводе — отпор, защита) превратился к началу Второй мировой войны в мощное разведывательное ведомство — как верно отметил один историк, «защита» обернулась в весьма агрессивный инструмент нападения. Центральное управление военной разведки, именуемое «Абвер-заграница» подразделялось на абвер-1, абвер-2 и абвер-3. Абвер-1 ведал организацией сбора разведывательной информации, абвер-2 осуществлял диверсионные и террористические акты, абвер-3 занимался контрразведывательной деятельностью и борьбой с антифашистским подпольем и партизанским движением на оккупированной территории.

Для непосредственного руководства полевыми органами абвера, приданным армиям вторжения, в июне 1941 года Канарис создал оперативный штаб «Валли», размещавшийся в Варшаве, в местечке Сулеювек. Структура этого штаба в целом повторяла организационное строение всей службы. «Валли» подчинялись действовавшие на советско-германском фронте многочисленные абверкоманды и абвергруппы. Почти каждая из этих групп имела свои школы по подготовке разведчиков и диверсантов. При штабе «Валли» действовала своя центральная разведшкола, считавшаяся образцовой.

Кстати, именно выпускники этой школы главным образом и были нацелены на Горький и другие тыловые районы нашей страны, важные в промышленном и стратегическом отношении.

Также по инициативе Канариса в германской армии были созданы специальные полицейские силы — тайная полевая полиция ГФП, которую сами немцы именовали не иначе как «фронтовым гестапо». ГФП формально подчинялась армейскому командованию, а на деле получала руководящие установки от абвера. В тесном взаимодействии с ведомством Канариса также работали разведывательные отделы 1«Ц» штабов армий, аналоги нашей фронтовой разведки, которые вели шпионскую работу в прифронтовой зоне...

Второй крупной разведывательной организацией Третьего Рейха являлось Главное Управление Имперской Безопасности (РСХА) министерства внутренних дел Германии. Ведомство действовало под руководством одного из ближайших сподвижников Гитлера, рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В составе этого ведомства находилась тайная политическая полиция — широко известное гестапо, а также Служба Безопасности (СД), которая непосредственно работала против Советского Союза и других внешних противников Рейха. При СД были сформированы специальные карательные подразделения, так называемые айнзатцкоманды и айнзатцгруппы, которые проводили массовый террор против евреев, коммунистов, партизан, подпольщиков и прочих «нежелательных элементов».

А шпионская деятельность СД осуществлялась в рамках операции «Цеппелин», начатой с весны 1942 года. Главной задачей «Цеппелина» являлись диверсии в тылу советских войск и подрывная идеологическая работа, направленная на создание массового недовольства Советской властью среди населения нашей страны.

Горьковским чекистам пришлось столкнуться с представителями практических всех этих нацистских спецслужб. И не только во время самой войны, но и спустя годы после её окончания.

Кто же являлся основным источником информации для немцев? Конечно же не киношные «джеймсы бонды», а прежде всего наши пленные, кто до войны занимал в системе советского политического и промышленного производства не самые последние должности. Особое внимание немцы уделяли инженерам и прочим техническим специалистам.

После опросов и допросов добытые материалы направлялись в отделение экономической разведки штаба «Валли-1/1Ви» («Ви» от немецкого слова «виртшафт» — экономика). Отделение обобщало эту информацию и составляло обзоры, схемы, планы и карты советских промышленных предприятий. После чего эти документы шли прямиком в гитлеровскую ставку и в управление германской военной авиации Люфтваффе для нанесения бомбовых ударов.

Впрочем, немцы не только выявляли и допрашивали пленных инженеров, но и стремились привлечь их к сотрудничеству в качестве чертёжников, технических аналитиков и даже как конструкторов по разработке новых систем вооружения. Такими вещами, к примеру, занималась абверовская «Зондеркоманда-665» или «Рабочая команда-600» — известно, русские специалисты из этой команды даже привлекались для разработок отдельных деталей знаменитого немецкого ракетного оружия ФАУ-2.

Руководил командой зондерфюрер Вильгельм Мецнер, выходец из России - до 1931 года жил и работал в Ленинграде. После войны он был захвачен органами советской контрразведки, где откровенно поведал об истории своего подразделения:

«В июне 1942 года при шталаге «3Д» и шталаге «3С» (шталаг - лагерь для военнопленных) были организованы зондерлагеря, куда были собраны русские военнопленные офицерского состава, имеющие специальное техническое образование. С тех пор работу по разработке вооружения для немецкой армии и использования существующего вооружения у советских войск стало осуществляться через русских военнопленных, собранных в этих зондерлагерях...

В организации зонедерлагеря я принимал непосредственное участие, то есть подбор лиц в этих лагерь производил я и директор нашего военно-технического бюро Штакенбург... По указанию вышестоящих инстанций я и Штакенбург выехали из Берлина в лагерь, где содержались русские военнопленные и из числа офицерского состава, содержащегося там отдельно, начали подбирать подходящих себе людей...

Отобранных 80-89 человек мы отвезли в Берлин в лагерь Целендорф, где из этих людей организовали особую команду, которая вошла в шталаг «3Д», получив номер 600. В Целендорфе команда-600 пробыла до января 1943 года, затем была переведена в район Берлина - Ванзее, переменив при этом номер на 665».

По словам Мецнера, сотрудники изучали и изготовляли чертежи с захваченных типов советских вооружений - стрелкового оружия, артиллерийских систем, систем наведения, танковой и другой бронетехники. Особенно, подчёркивал Мецнер, немцев интересовали технические характеристики и узлы танка Т-34.

И давшие своё согласие на сотрудничество наши инженеры, по показаниям всё того же Мецнера, в этом деле весьма активно помогали врагу!

Интересно, что наиболее ценные советские инженерные кадры в Зондеркоманду-665 попадали не сразу из лагерей, а предварительно проходили сито допросов в другой Зондеркоманде, за номером 806. То был особое подразделение, которым командовал опытный немецкий контрразведчик майор Гемпель, знаток советской военной промышленности. Его сотрудники тщательно, со знаем дела опрашивали пленных инженеров, выуживая у них всю известную им информацию. После чего пленным предлагали закрепить сказанное на технических чертежах и планах.

Таким образом, после этого у опрашиваемого человека обратной дороги уже не было - выполненный им чертёж или составленная техническая документация, по сути, являлись своеобразной распиской на согласие сотрудничества со спецслужбами Третьего Рейха...

В Зондеркоманде-665 «трудились» и горьковские специалисты. Один из них, некто Александр Косун, инженер-конструктор 36-ти лет. Достоверно неизвестно, на каком именно предприятии он работал до войны. Согласно показаниям захваченных сотрудников Зондеркоманды, Косун в 1937 году был репрессирован, и с тех пор затаил обиду на Советскую власть. К немцам перешёл добровольно. В Зондеркоманде горьковчанин Косун руководил группой по изучению советского пулемётного вооружения. Потом вступил в «Русскую Освободительную армию» генерала Власова. О его послевоенной судьбе также ничего неизвестно - возможно, под чужой фамилией он укрылся в американской оккупационной зоне Германии.

Гораздо мене повезло другому сотруднику Зондеркоманды, бывшему лейтенанту Красной Армии Фёдору Григорьевичу Замятину, уроженцу Варнавинского района Горьковской области. После разгрома Германии Замятин вернулся домой и даже поступил учиться в Горьковское художественное училище. Но в 1949 году был арестован, как раз по делу Зондеркоманды-665.

Из материалов предварительного следствия:

«Замятин, участвуя в боях с немецко-фашистскими захватчиками в октябре месяце 1941 года на территории Брянской области был пленён противником. При допросе после пленения немецким офицером Замятин выдал военную тайну, рассказав немцам известные ему данные о своей воинской части и расположении минных полей, совершив тем самым измену Родине.

Находясь в лагере военнопленных, Замятин весной 1942 года добровольно поступил на службу к немцам, в так называемую Зондеркоманду-665, являвшуюся филиалом военно-технического бюро вооружённых сил Германии, руководимым германской экономической разведкой, занимавшейся сбором сведений о промышленности СССР, разработкой новых типов вооружения германской армии и выполнением чертёжных работ.

В указанной команде Замятин состоял в качестве штатного сотрудника в должности чертёжника-копировальщика, которым работал с 1942 по 1945 г. Находясь в этой команде, Замятин был обмундирован в немецкую форму и получал вознаграждение как военнослужащий немецкой армии...».

Видимо, ущерб обороноспособности Советского Союза Зондеркомандой-665 был нанесён такой, что её чертёжник Замятин получил, как говорится, на полную катушку - 25 лет лагерей (правда в 1954-ом срок снизили до 10-ти лет)...

Надо сказать, сразу после войны в Горьком было проведено несколько закрытых судебных процессов над теми, кто, находясь в плену, дал согласие на сотрудничество с экономической разведкой Германии. Вот только некоторые из этих эпизодов.

Из обвинительного заключения Шлемова Василия Дмитриевича, бывшего диспетчера пристани Горький, Московско-Окского речного пароходства (арестован в 1946 году):

«Шлемов, находясь в составе 194-го полка морской пехоты, в октябре месяце 1942 года, во время боёв с немецко-фашистскими захватчиками под городом Моздок попал в плен к немцам, откуда в числе других пленных бойцов был переведён в лагерь в город Георгиевск.

В Георгиевском лагере военнопленных Шлемов был как специалист по эксплуатации водного транспорта выявлен и допрошен обер-лейтенантом Браун (доктор экономических наук), возглавлявшим одну из групп экономической разведки германской армии, именуемой абверкоманда-101, а в последствии «Зондеркоманда Штелле». На этом допросе Шлемов был предварительно обработан Брауном и выдал последнему секретные сведения о грузоперевозках по Московско-Окскому пароходству и количественном составе флота на пассажирских линиях Москва-Уфа и Москва-Горький, являвшихся в период Отечественной войны особо важными стратегическими путями.

В ноябре 1942 года Шлемов из Георгиевского лагеря был переведён в лагерь военнопленных в г.Ставрополь, где с ним по указанию того же доктора Брауна связался сотрудник вышеуказанной немецкой разведки Куроедов - в прошлом работавший инженером-механиком Средне-Волжского речного пароходства. При встрече с Куроедовым Шлемов дал устное согласие на сотрудничество с немецким разведывательным органом «Зондеркоманда Штелле», встав таким образом на путь прямой измены Родине.

Дав согласие сотрудничать с органами немецкой разведки Шлемов приступил к практической предательской работе, выполняя ряд чертёжно-копировальных работ по оформлению материалов, собранных экономической разведкой от русских пленных, содержащих государственную тайну, лично начертил схему телефонно-селекторной связи и радиосвязи Московско-Окского-Камского и Волжского пароходств, а также расшифровал аэрофотоснимок города Молотовска, нанеся на него расположения военных объектов. Кроме этого, выявляя из среды русских военнопленных антисоветски настроенных лиц, способных на предательскую деятельность в пользу немцев и отбирал у них известные им секретные сведения, интересующие разведку противника. Такую работу Шлемов проводил в лагерях военнопленных в городах Днепропетровск, Павлоград, Полтава и Дарница... Зарекомендовав себя у немцев практической предательской работой, Шлемов в середине 1943 года был включён в состав «Зондеркоманды Штелле» в качестве официального сотрудника, предварительно выдав немецким разведывательным органам подписку «о неразглашении» и взял обязательство «на верность службы в немецкой армии», оформив таким образом документально измену своей Родине...».

Примерно аналогичный путь измены прошёл другой технарь, работавший до войны инженером завода «Красная Этна» — Григорий Васильевич Федорцов. Он служил офицером на Черноморском флоте, а в плен попал во время эвакуации Севастополя:

«Находясь в Ченстоховском офицерском лагере (Польша), Федорцов в июне 1943 года изменил Родине, был завербован германской разведкой и направлен для работы в «Особую группу» германского разведывательного органа «Цеппелин», занимавшегося экономическим шпионажем против Советского Союза.

За период нахождения в «Особой группе» Федорцов работал в чертёжном отделении, где занимался копировкой планов городов Советского Союза и разного рода технического оборудования...».

Кстати, «Цеппелин» — это уже не абвер, а ведомство Гиммлера, то есть разведки СД. Любопытное название люди Гиммлера дали этой самой «Особой группе» — «Институт русских инженеров», что само по себе говорит о том, из кого главным образом состояло это разведывательное учреждение. Впрочем, методы работы этой конторы были те же, что и у абвера — допросы военнопленных, выявление технических кадров, привлечение завербованных людей к составлению карточного каталога по отдельным отраслям экономики СССР, широкое использование технической литературы из захваченных советских библиотек и т.д. и т.п...

Это простить нельзя

Возникает закономерный вопрос — как немцам удалось заставить работать на себя такое количество советских людей? Причём, людей с высшим образованием, можно сказать элиту советского общества?

Основной причиной перехода к врагу стали, безусловно, тяжкие условия немецкого плена. Об бесчеловечном содержании наших военнопленных написаны сотни книг. Лично меня более всего потрясли воспоминания бывшего власовца Леонида Самутина, в которых он описал своё пребывание в лагере для пленным советских командиров возле польского местечка Сувалки. Просто волосом дыбом становятся, когда читаешь о том, как люди были вынуждены зимой спать на снегу, как они десятками умирали от голода и побоев надзирателей, как среди пленных процветало самое настоящее людоедство...

Сегодня среди некоторых историков весьма популярна теория о том, что якобы немцы не могли создать пленным нормальные условия существования по причине слишком большого числа захваченных советских солдат в начальный период войны. Мол, в Германии не рассчитывали на такое количество пленных, отсюда и такое «вынужденное» (!) зверское обращение. Ещё говорят о «вине» советского руководства, которое якобы не подписало Гаагскую и Женевскую международные конвенции об обращении с военнопленными — это, мол, (чуть ли не «законно»?!) развязало руки палачей из СС в деле уничтожения наших солдат.

Смею утверждать, что все эти доводы — полная ложь, которую горе-«исследователи» повторяют вслед за битыми гитлеровскими генералами: те, в свою очередь, в своих послевоенных мемуарах таким образом пытались оправдаться за свершённые ими военные преступления. На самом деле, Советский Союз официально подтвердил признание обеих конвенций — Гаагской в 1941-ом году, а Женевской ещё в 1931-ом! Поэтому вся ответственность за преступления против наших пленных целиком и полностью лежит на человеконенавистнической политике руководства Германии и её военной верхушки. Это руководство, кстати, 8-го сентября 1941 года издало специальное секретное «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными», где были такие слова:

«Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Впервые перед германским солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма... Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией.

Поэтому вполне соответствует точке зрения и достоинству германских вооружённых сил, чтобы каждый немецкий солдат проводил бы резкую грань между собой и советским военнопленным... Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки... Неповиновение, активное и пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие... По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить предупредительных выстрелов...

Командирам следует организовать из подходящих для этой цели советских военнопленных лагерную полицию, как в лагерях военнопленных, так и в большинстве рабочих команд, с задачей поддержания порядка и дисциплины. Для успешного выполнения своих задач лагерная полиция внутри проволочной ограды должна быть вооружена палками, кнутами и т.п. ...».

Из этого документа прямо следует, что гитлеровцы, уничтожая и унижая наших пленных, действовали вполне сознательно и целенаправленно. Одной из преследуемых ими целей как раз и являлась вербовка шпионской агентуры.

«В целях расширения агентурной работы, — говорил на допросе захваченный в 1945 году руководитель диверсионного отдела абвера Эрвин Штольц, — я предложил Канарису идею: развернуть вербовочную деятельность среди военнопленных Красной Армии. Выдвигая такое предложение, я обосновывал его тем, что военнослужащие Красной Армии морально подавлены успехами германских войск и фактом своего пленения и что среди военнопленных найдутся лица, враждебные Советской власти. После этого и было дано указание провести вербовку агентуры в лагерях военнопленных».

Был разработан и начал осуществляться комбинированный план по обработки советских солдат, составной частью которого стало создание нечеловеческих условий существования. Как пишет по этому поводу российский специалист по истории спецслужб Николай Губернаторов:

«Шантажом, голодом, истязаниями, тяжёлым трудом и расстрелами гитлеровцы методично создавали невыносимые условия нахождения в лагерях и ставили военнопленных перед выбором: или умереть от пули, голода и болезней, или соглашаться работать на гитлеровскую разведку».

Понятно, что не далек он все выдерживали такой прессинг и «ломались», идя на измену Родине и воинской присяги...

Однако тяжкие условия плена стали отнюдь не единственной причиной перехода к врагу. По поводу проблемы сотрудничества нашей интеллигенции с немецкими оккупантами автору пришлось как-то общаться с известным специалистом по данной тематике, преподавателем Государственного университета имени Ярослава Мудрого (город Великий Новгород), профессором Борисом Николаевичем Ковалёвым. Вот какими мыслями он со мной поделился:

— Тема сотрудничества наших граждан с немцами не так проста, как она рисовалась в советские годы, когда предмет изучения Великой Отечественной войны носил больше пропагандистский, чем научный характер. Лично я вижу три главные причины такого рода соглашательства:

Во-первых, это шок от первых месяцев войны. Вспомним, о чём перед войной вещала советская пропаганда — хотя бы по фильму «Если завтра война!». Там говорилось, что воевать мы будем только на чужой территории, и врага разгромим очень быстро — малой кровью могучим ударом.

А что произошло в реальности, летом 1941 года? Разгромленными оказались мы, а немцы продвигались по нашей земле буквально семимильными шагами. И у определённой категории людей, которых можно отнести к интеллигенции, возникло чувство растерянности. Чувство, что власть неуклонно и окончательно меняется. А эти люди привыкли обслуживать власть, каждый на своём месте и неважно какую. Без этого они просто не представляли своё будущее, поскольку привыкли занимать особое, привилегированное положение в обществе.

Во-вторых, свою негативную роль, конечно же, сыграл и тоталитарный советский режим, с жёсткой партийной идеологией, с подавлением любого инакомыслия. А у русской интеллигенции, как известно, такое положение дел всегда вызывало протест. Этим людям казалось, что «цивилизованная Европа» обязательно вот-вот придёт на помощь. И вторжение Гитлера многие наши интеллигенты восприняли как оказание такой помощи. Тем более, что немцы в своих пропагандистских листовках писали — они идут «в крестовый поход» против ига большевизма, за освобождение всех европейских народов, в том числе и русского. Здесь надо помнить, что в России, ещё с дореволюционных времён сложилось глубокое уважение к Германии — у нас любили её культуру, качество её продукции, трудолюбие немецкого народа.

В-третьих, среди интеллигентов было немало обиженных Советской властью. Кстати, как раз на такую категорию и делали свою основную ставку немцы. Например, у нас в Великом Новгороде после начала оккупации при приёме в создававшуюся полицию немцы требовали от кандидатов доказательства «страданий от Советской власти». Речь шла о справках об освобождении из «лагерей НКВД» и иных документов, подтверждающих статус жертвы сталинский репрессий...

В общем, было множество причин, по которым советские инженеры, командиры Красной Армии, шли на услужению к врагу. А вот результат же такого сотрудничества был всегда одинаково печален. Враг неплохо представлял себе местоположение наших заводов, выпускаемую ими продукцию, её назначение и объёмы. Немецкая разведка блестяще применяла аналитический метод обработки информации, прозванный «мозаичным» — это когда общая картина складывается буквально по крупицам, из различных фрагментов: показаний пленных, собранных слухов, разведывательных донесений довоенных времён и открытых советских публикаций. Во всяком случае о промышленности Горького враг знал очень многое.

Особо трагическую роль сыграли те советские «чертёжники» из германской разведки, кто помогал немцам наносить промышленные объекты на их военные карты и планы, сделанных главным образом с аэрофотосъёмок. Страшные и безжалостные бомбёжки нашего города в течении двух первых военных лет, разрушенные немецкими бомбами производственные линии и жилые дома, смерть сотен мирных людей не только на совести германских лётчиков, но и их русских «помощников».

Понять мотивы сотрудничества этих «помощников» с врагом ещё в какой-то степени можно, а вот оправдать никак нельзя. Даже сегодня!

Хроники момента истины

И всё же гитлеровцам явно не хватало оперативной информации из советского тыла. То есть информации о текущих событиях — о том, что творится на тех же заводах и фабриках, о формируемых воинских подразделениях, о настроениях советских людей. Такую информацию могла дать только заброшенная агентура. Вот прочему на Горький нацелились сразу несколько подразделений абвера, чьи школы готовили разведчиков и диверсантов, которых также набирали из числа сломившихся военнопленных.

Надо сказать, что к этому делу враг подошёл с истинно немецкой тщательностью и педантичностью. Для заброски агентов через линию фронта использовалась специальная авиационная эскадрилья «Гартенфельд». Шпионов забрасывали на парашютах и снабжали топографическими картами с нанесёнными маршрутами передвижения из района приземления. Некоторые агенты пробирались в наш тыл, просачиваясь через боевые порядки советских войск на линии фронта.

Как правило, агенты забрасывались по несколько человек, включая радиста с коротковолновым приёмопередающей радиостанцией, шифрами и дешифровальным блокнотом. Рации чаще всего помещались в маленькие чемоданы, чтобы с ним можно было легко передвигаться, меняя по мере необходимости место выхода в эфир. Запеленговать такие рации было очень трудно, особенно если сеансы связи были очень короткими и велись из леса или из жилого массива в крупном городе. Передовые пункты радиосвязи абвера, расположенные вблизи фронта, устойчиво принимали агентурные сообщения в твёрдо обусловленные часы.

Вот что говорится о подготовке радистов в книге советского исследователя Ф.Сергеева «Тайные операции нацистской разведки»:

«Для переброски агент-радиста через линию фронта его манеру, индивидуальные особенности работы на ключе записывались на плёнку. «Радиопочерк» потом можно было распознать так же, как соответствующие специалисты определяли почерк по рукописи или обнаруживали пишущую машинку, на которой написан исследуемый документ. Такой контроль был предусмотрен для того, чтобы разведцентр во время радиосеанса связи с агентом был абсолютно уверен, что передачу ведёт он, а не подставное лицо».

Особо следует остановиться на поддельных документах, коими немцы снабжали свою агентуру. В каждой разведывательной школе имелось особо засекреченное структурное подразделение, занимавшееся изготовлением разного рода бумаг в полном соответствии с легендой, под которой будущему лазутчику предстояло выступить за линией фронта. Речь идёт о солдатских книжках, офицерских удостоверениях, командировочных предписаниях, вещевых и продовольственных аттестатах, справках из госпиталей и т.д.

Обычно эти «документы» были выполнены безукоризненно, порой даже лучше оригиналов! Такие бумаги были способны ввести в заблуждение даже опытных людей. Поэтому сотрудникам военных комендатур и органов государственной безопасности требовался особый профессиональный навык и даже особое чутьё, чтобы обнаружить фальш в проверяемых документах.

И всё же наши люди вышли победителями в этой смертельной схватке с германской разведкой. Остановлюсь только на самых интересных моментах.

Апрель 1942 года. На территории Краснобаковского района сразу после приземления с самолёта задержаны некие А.Е.Лукашёв и Я.А.Жуйков. Уже после ареста Лукашёв рассказал контрразведчикам о том, как попал в плен в первые месяцы войны, о том, как он, уроженец Горьковской области, дал немцам подробные показания обо всех известных ему в Горьком военных заводах и местах дислокации воинских частей, как его завербовала германская разведка. Вместе с другим военнопленным, Жуйковым, он учился в разведшколе возле города Смоленска, где их обучали проведению диверсионно-террористических актов.

Немцы им дали задание осесть в районе железной дороги Горький-Киров и приступить к диверсиям по разрушению железнодорожной магистрали. Диверсанты были снабжены фальшивыми документами, оружием взрывчаткой и крупной сумой денег. К счастью выполнить задания они не успели.

В ночь с 24 на 25 августа 1943 года в районе Сергача с немецкого самолёта высадилась сразу шестеро шпионов: четверо из них явились в органы НКВД с повинной, один попал в руки контрразведчиков с переломанной ногой, ещё одному удалось скрыться. Сброшенными агентами оказались Б.М.Папушенко (кличка «Григорьев»), СМ.Чечетин (кличка «Запалов»), И.И.Акиншин (кличка «Пугачёв»), В.Т.Попов (кличка «Герасимов»), В.Л.Ершов (кличка «Максимов»). Эти люди были выпускниками Варшавской школы разведки. Им было дано задание заниматься разведывательной деятельностью главным образом на оборонных предприятиях, а также собирать любые сведения о воинских перевозках на железной дороге.

Ершов и его напарники Акиншин и Заболотный (это тот, кому удалось скрыться) должны были ехать на Урал, чтобы осесть в Свердловске. Они получили задание узнать, в каком количестве и какие танки выпускают местные заводы. Также они должны были собрать данные об свердловском институте оптических и звуковых приборов, о предприятиях, которые были эвакуированы на Урал из Москвы и Ленинграда. Кроме того, необходимо было регулярно сообщать в разведцентр информацию о воинских частях, местонахождении аэродромов, о работе транспорта, о морально-политическом настроении населения.

Попов и Чечетин получили задание собрать сведения о предприятиях Сарапула. А вот на Папушенко была возложена обязанность осесть в Горьком, чтобы максимально всё разузнать о танковом производстве на автомобильном заводе имени Молотова и на «Красном Сормово» — марка и количество танков, есть ли на предприятиях иностранные специалисты из стран-союзников, сколько рабочих задействовано на обоих предприятиях.

Все пойманные шпионы предстали перед судом военного трибунала.

13 июля 1943 года в Богородском районе был задержан разведчик-парашютист Александр Крыжановский. Он закончил варшавскую школу абвера, и 12 июля вылетел в Горьковскую область со Смоленского аэродрома с документами на имя Ткаченко. Как оказалось, это был уже второй рейд шпиона в наш тыл. Первый раз это случилось в районе Краснодара в 1941 году — тогда Крыжановский явился с повинной в органы НКГБ, и советская контрразведка попыталась использовать его для дезинформации немцев.

По заданию чекистов Краснодарского края Крыжановский был послан обратно к врагу, однако никакой полезной работы для нашей стороны он так и не провёл. И даже чем-то отличился у немцев. А в 1943 году его отправили на учёбу в варшавскую разведшколу, которую он закончил с отличием. И осенью этого двойного агента снова забросили через линию фронта, только на сей раз в Горьковскую область. Шпиона поймали сразу после приземления. По приговору трибунала его расстреляли.

В ночь с 9 на 10 октября 1943 года в районе города Семёнова была задержана ещё одна сброшенная с парашютов шпионская группа, состоящая из трёх человек. Задание у них было стандартное — собрать данные о транспортных перевозках на дороге Горький-Москва, о выпуске продукции оборонных предприятий, об оборонительных укреплениях на территории нашего региона.

Один из трёх вражеских разведчиков с тем должен был пробраться в Киров и осесть там. Но чекисты сорвали все эти планы.

А 6-го ноября всё того же 1943 года в руки советской контрразведки попал весьма опасный вражеский агент В.В.Сидоренко (кличка «Дерибасов»).

Из приговора военного трибунала Московского военного округа:

«Подсудимый Сидоренко, находясь на фронте 3 июля 1941 года попал в плен к немцам и направлен в Берлинский лагерь военнопленных. Находясь в лагере военнопленных, Сидоренко 6 мая 1942 года добровольно перешёл на службу к немецкой разведке, изменив Родине.

Будучи завербованным для проведения шпионской работы в тылу Красной Армии, Сидоренко был направлен в Берлинскую, а затем в Варшавскую и Кенигсбергскую школы немецких разведчиков, где проходил специальную подготовку на разведчика-радиста по промышленным объектам».

В первых числах октября 1943 года Сидоренко завершил учёбу и получил от немцев целый перечень шпионских заданий на территории Горького, а именно: какую продукцию производит завод №21 (авиационный — В.А. ), налажен ли выпуск на этом предприятии самолётов американской конструкции. Особое задание касалось работы завода, размещённого в корпусах горьковских мельниц (здесь изготавливались технические приборы для подводного флота — В.А. ). Ещё шпион Сидоренко, внедрившись в советскую оборонную промышленность, должен был установить какие в Советском Союзе заводы, кроме горьковских, выпускали танки Т-34.

Для выполнения полученного задания Сидоренко был снабжён радиостанцией, фиктивными документами и деньгами в сумме 45 000 рублей. Его перебросили в наш тыл в ночь с 19 на 20 октября 1943 года (самолёт стартовал с Псковского аэродрома). Высадился шпион на территории Гороховецкого района Ивановской области.

Как видно, этого шпиона немцы долго и тщательно готовили. Ему даже не стали давать напарника — видимо, чтобы избежать провала на случай предательства второго человека. Переброска прошла незаметно, и шпиону благополучно удалось пробраться в наш город. Провалился же он благодаря советским разведчикам, внедрённых в абвер. Именно эти люди передали в Центр информацию о ценном немецком агенте, направленного для выполнения особого задания в Горький, заодно и сообщили о его приметах.

Для поимки сразу же был задействован весь аппарат областного НКВД. И через две недели тщательных поисков шпиона опознали и задержали.

Приговор вражескому агенту был вынесен суровый, по всем законам военного времени...

Вообще, 1942—1943 годы оказались наиболее наиболее напряжёнными с точки зрения активизации германской разведки. Немцы изо-всех сил пытались собрать максимум информации о советском тыле во время судьбоносных для войны сражений в Сталинграде и под Курском. Поэтому вражеские разведгруппу накатывались на нашу область буквально волнами — бывало так, что в один месяц на Горьковскую область сбрасывалось сразу по несколько вражеских десантов.

В некоторых исторических исследованиях сегодня появилась информация о масштабной операции «Волжский вал», которая якобы осуществлялась германской разведкой для того, чтобы парализовать советский тыл во время Сталинградской и Курской битвы. В качестве доказательства приводится даже рассказ одного из руководителей диверсионных отрядов «Цеппелин», поведанный уже после войны:

«Заброска мелких групп диверсантов не давала должного эффекта. Поэтому ставилась задача организовать на советской территории крупные диверсионные формирования. В первую очередь было намечено нанести удар по советским коммуникациям, связывающим Урал с фронтом, и по оборонной промышленности. Это предполагалось осуществить, организовав одновременный подрыв нескольких мостов через Волгу, причём коммуникации должны были выйти из строя на продолжительное время. Результаты диверсий незамедлительно сказались бы на положении советского фронта. Кроме того, подобные диверсии могли убедить население в наличии внутри государства сил, враждебных советскому строю.

Мы рассчитывали, что для ликвидации диверсионных групп крупного масштаба потребуется помощь действующих частей Красной Армии — местные органы не в состоянии организовать должное сопротивление диверсионным формированиям. Крупные, хорошо вооружённые группы сумеют привлечь на свою сторону немецких военнопленных, освобождённых ими из лагерей. Растущие диверсионные группы будут останавливать поезда с оружием и вооружать лиц, присоединившихся к ним».

Впечатляюще, не правда ли? Диверсанты, рвущие мосты через Волгу, мощное повстанческое антисоветское движение, действующее вместе с пленными немцами, силы Красной Армии, отвлечённые с фронта...

Знаете, что напоминает? Буйные фантазии, оторванные от действительного положения дел. Надо сказать, что такого рода фантазии регулярно рождались в голове некоторых деятелей гитлеровских спецслужб, особенно, после военных поражений на Восточном фронте. Шеф германской разведки СД Вальтер Шелленберг, к примеру, в своих мемуарах писал о многих таких прожектах. Одних только сценариев покушений на Сталина он перечислил несколько штук — причём один сценарий выглядел глупей и авантюрнее другого!

Думается, что и «Волжский вал» был из той же оперы чисто теоретических мечтаний. Да, немцы на самом деле разработали план «Волжский вал». Его детали приводят историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун в книге «Русские эсэсовцы»:

«Командой были подготовлены к заброске в глубокий советский тыл для ведения диверсионной деятельности 4 специальные группы численностью свыше 100 человек каждая. Их выброску планировалось провести в районах рек Волги и Камы для одновременного подрыва мостов и прерывания железнодорожного сообщения между европейской частью СССР и Уралом.

1-ю группу возглавлял бывший лётчик Гражданского Воздушного флота СССР Георгий Кравец. В 1933 году он перелетел на самолете в Латвию и с начала войны использовался немецкой разведкой. Его группа готовилась к заброске с задачей совершения крупных диверсионных актов на промышленных объектах г. Молотова.

2-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял некий „Кин“, из казаков, добровольно перешел на сторону немцев и зарекомендовал себя в карательных акциях против партизан и подполья. Группа предназначалась для заброски в районы Волги и Камы

3-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял член НТС Рутченко (Рудченко) Николай Николаевич. До войны Рутченко преподавал историю в одном из ленинградских вузов, во время войны под Ленинградом добровольно перешёл на сторону немцев и возглавил антипартизанский отряд.

4-ю группу (более 200 человек) возглавлял бывший капитан РККА Мартыновский. После пленения он активно сотрудничал с немецкими разведорганами и участвовал в антипартизанских операциях. Его группа готовилась к высадке в районе Астрахани. Впоследствии часть личного состава группы вошла в структуру разведывательно-диверсионного органа „Ваффен СС Ягдвербанд“.

Руководство всеми перечисленными группами после их приземления должен был осуществлять бывший полковник РККА Леман».

Однако всё это так и осталось на бумаге. Потому что немцы, перед чем приступить к операции, очевидно предприняли кое-какие практические шаги для прощупывания обстановки — к примеру, в течении 1942 — 1943 годов диверсантов «Цеппелина», посланных для разложения советского тыла, чекисты регулярно фиксировали и успешно ловили по всему Поволжью. Враг быстро убедился в безнадёжности предполагаемой операции, ибо никакой социальной базы для широкого повстанческого движения против Советской власти в нашем тылу им обнаружить не удалось. И операция была свёрнута, так и не успев толком начаться.

Кстати, планы по штурмам и подрывам волжских мостов силами парашютистов и вовсе смотрелись пустой тратой времени и средств! На такую самоубийственную акцию глубоко за линией фронта способны были пойти разве что японские камикадзе, каковых в среде германских диверсантов явно не наблюдалось. Кроме того, немцам гораздо легче было бы разбомбить мосты с воздуха — вплоть до конца 1943 года все эти объекты находились в зоне доступа полётов германской бомбардировочной авиации...

Тем не менее миф об осуществлении «Волжского вала» дошёл до сегодняшнего дня. И вот, в некоторых «трудах» появились рассказы о том, что якобы глубокой осенью 1942 года возле моста через Волгу у города Бор несколько дней шёл «тяжёлый бой» между силами войск НКВД и немецкими диверсантами. И якобы эта операция органов госбезопасности до сих пор читается засекреченной.

Лично мне в архивных материалах Нижегородской области никаких данных и даже упоминаний об этой истории встречать не приходилось. Скорее всего никакого боя возле моста не было и в помине.

Думается, что сам рассказ о «бое на мосту» вырос из легенд военной поры, особенно её самого начала, когда ходило множество самых разных слухов о происках немецких диверсантов. Видимо легенда дошла до нашего времени, и кому-то из историков она понравилась. И легенда весьма органично легла уже в миф о «Волжском вале». С тех пор байка пошла гулять по различным историческим «трудам»...

Судя же по реальным заданиям задержанных немецких шпионов немцы перед ними ставили главным образом чисто разведывательные цели. Диверсии и вредительство предполагались, но только в случае успешного внедрения агента на то или иное производство или в какое-либо советское учреждение. Поэтому засланная агентура, если её не изловили сразу, старалась особо не шуметь и вела себя предельно тихо.

Во время войны советскими органами государственной безопасности на территории Горьковской области было выявлено и арестовано 120 агентов немецкой разведки, в том числе 26 парашютистов. Конечно, нельзя исключать того, что это были далеко не все шпионы, засланные врагом. И кто-то из них, возможно, сумел избежать разоблачения и даже по заданию абвера сумел внедриться куда надо. Однако на территории области не было зафиксировано ни единого случая диверсии — ни на производственных площадях, ни на стратегических объектах, ни на путях сообщения. Это говорит о том, что диверсионная составляющая немецких разведывательных планов полностью провалилась.

Несостоявшаяся «пятая колонна»

Кстати, несмотря на отсутствие социальной базы для массового антисоветского движения в нашем тылу, немцы всё же предпринимали попытки его создания. Причём, задолго до начала операции «Волжский вал»...

Это произошло в Перевозском районе Горьковской области в ночь с 4 на 5 ноября 1941 года. Пролетавшие над районным центром вражеские самолёты сбросили множество листовок. Там говорилось о том, что целью Германии является не война с мирным населением, а борьба с евреями и коммунистами. Местный райком партии организовал срочный сбор этих прокламаций. Однако удалось собрать не все листовки, часть из них бесследно разошлась среди тамошних жителей. Агитационные полёты немцев потом случались ещё не раз.

Эти воздушные вылазки являлись важной составляющей психологической войны против советского тыла, которую активно проводили германские спецслужбы. Целью такой войны была деморализация населения и подрыв боевого духа воинских частей, направляющихся к фронту.

Одновременно с самолётами в наши тылы проникали агенты-агитаторы, сеявшие всевозможные панические слухи и домыслы. Они шли к нам то под видом беженцев, то под маской бойцов Красной Армии, якобы освобождённых от воинской службы. Одного такого деятеля органы НКВД поймали в 1942 году на Бору.

Из архивной справки УФСБ по Нижегородской области:

«Уроженец Горьковской области А.Г. Евстафьев 15 октября 1941 года, находясь в рядах РККА, с оружием в руках перешёл на сторону немцев, передал им сведения о расположении и вооружении своей части, рассказал о продукции, выпускаемой заводами Горьковской области.

Евстафьев активно использовался немцами по выявлению антифашистски настроенных военнопленных бойцов РККА. Он передал немцам около 30 наших бойцов, решивших бежать из вражеского плена. При отступлении немецких войск Евстафьев был освобождён немцами из лагеря, получив липовую справку о непригодности к воинской службе, что дало ему возможность вернуться в Горьковскую область. Проживая в Борском районе, Евстафьев проводил среди населения профашистскую агитацию о якобы гуманном отношении немцев к населению и военнопленным.

Карьера неудачливого агитатора и шпиона оборвалась в феврале 1942 года — изменник Родины был арестован чекистами».

Другие немецкие агитаторы, как свидетельствуют архивные документы, оказались более удачливыми. Вот что пишет историк П.А. Розанов в документальной книге «Забвению не подлежит»:

«Отдельные лица призывали не оказывать сопротивления немцам, не боятся их прихода, так как они якобы не воюют с гражданским населением, и Гитлер якобы предъявит Сталину требование о мире с условием роспуска колхозов и ликвидации партии большевиков...

В Ляховском районе обнаружили листовки с призывом «Войну кончай, бойцы домой, комиссаров долой!», у здания Воротынского райкома партии были разбросаны листовки с лозунгами «Долой колхозы, долой коммунистов!», некоторые лица распространяли угрозы и призывали расправляться с коммунистами и евреями.

Поражения Красной Армии и распространение панических слухов вызвали страх у части населения, стремление скрыть свою партийную принадлежность у ряда коммунистов. Так, Р., член ВКП(б), работавший на Балахнинском бумкомбинате, отказывался выполнять партийные поручения, заявляя, «если я буду заниматься общественной работой, то буду расстрелян немцами». Школьники 5-7 классов одной из школ Вознесенского района отказывались вступать в пионеры, мотивируя это тем, что придут фашисты и их повесят».

Итогом такого рода агитации становились народные настроения принимавшие порой просто удивительные формы. Так, в 1943 году в Гагинском районе были зафиксированы разговоры о том, что де Советскому Союзу войну объявили... англо-американские союзники вкупе с Турцией?! А ещё, якобы, Гагино... скоро займут немцы.

Смех смехом, но такие разговоры в народе явно играли на руку врагу!

Поэтому далеко не случайно в самом начале войны вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об уголовной ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Согласно этому Указу виновные карались на срок от 2 до 5 лет лишения свободы, если эти действия по своему характеру не влекли за собой по закону более тяжкого наказания. Только с июля по октябрь 1941 года по этому Закону военным трибуналом войск НКВД в Горьковской области было осуждено более 40 человек.

Особо много распространителей вражеских слухов оказалось среди сектантов так называемой «Истинно-православной церкви». Эта секта откололась от Русской Православной Церкви ещё в 20-ые годы — сектантам не понравилось признание Советской власти со стороны РПЦ. Секта ушла в глубокое подполье и стала дожидаться удобного для себя часа. Этот час как раз пробил с наступлением войны.

Сектанты, как отмечает в своей книге «Потому что была война» нижегородский историк Владимир Сомов, широко развернули самую настоящую антигосударственную пропаганду. К примеру, распространяли следующие высказывания: «Гитлер идёт с богом и несёт нам счастье, а потому сражаться с ним не надо, а желать скоро прихода», «Как только будет уничтожена Советская власть, жить будет легче, церкви восстановят».

В селе Воскресенское была арестована бывшая церковная староста гражданка Хлебникова, которая по ночам устраивала массовые молитвы за «христолюбивое германское воинство». Сектанты не просто молились за Гитлера, но ещё и призывали людей не платить налогов, не отправлять детей в школы и уклонятся от призыва в Красную Армию.

«Арестованный в сентябре 1942 года в Семёновском районе Горьковской области Хлюнёв, продавая крестики, изготовленные им же из серебряной и медной монеты советской чеканки, среди колхозников и военнослужащих, призываемых в действующую Красную Армию, проводил пораженческую агитацию в пользу фашистской Германии и призывал население к совершению террористических актов над партийно-советским активом.

Хлюнёв заявлял: «Скоро придёт Гитлер, и тот, кто окажется без крестиков, будет расстрелян, а кто будет с крестом, тому Гитлер даст хорошую жизнь»...

Имеются случаи, когда враждебные элементы в воинских гарнизонах распространяли крестики, при этом агитируя красноармейцев добровольно сдаваться в плен немецким войскам».

Понятно, что в военное время такого рода агитацию в пользу врага не потерпело бы ни одно нормальное и уважающее себя государство...

Сейчас сложно установить, действовали ли «истинно православные» непосредственно в контакте с гитлеровской разведкой или трудились во благо Третьего Рейха, так сказать, по собственному почину. Но вот что любопытно — нынешние приверженцы «Истинно православной церкви» на страницах своих интернет-ресурсов с гордостью пишут о том, что во время войны в оккупированных немцах областях России сектанты — ради «борьбы с большевиками» — весьма охотно шли служить в полицию, в старосты, в бургомистры. Они отличались особым рвением перед оккупантами, активно участвуя в карательных и прочих акциях, направленных на иноземное порабощение нашей страны.

Вот почему мне кажется, что дорвись германские войска до нашей области, мы бы наверняка увидели доморощенных сектантов вовсе не на церковных папертях, а среди тех, кто без пощады вешал бы, сжигал и грабил во имя «христолюбивого Гитлера» — как реально орудовали соратники «истинно православных» в оккупированных Смоленске или в Брянске...

Органы госбезопасности, жёстко преследуя агитаторов-сектантов, уничтожали не только почву для распространения паники и антисоветских слухов, но и основу для зарождения потенциальной «пятой колонны». И с этим сегодня вряд ли кто может поспорить...

Впрочем, с идеей создания «пятой колонны» враг носился до самого конца войны, когда «повстанческая идея» оказалась связанной с так называемой «Русской Освободительной Армии» генерала Власова...

Данный проект созрел у немцев давно. Ещё в 1942 году на фронте и на оккупированной территории стали появляться русские подразделения, обмундированные в немецкую форму с нарукавной нашивкой, выполненной в виде щитка с Андреевским синим крестом. Было громко заявлено, что это отряды новой «Русской Освободительной Армии» под командованием бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, перешедшего на сторону немцев якобы для борьбы со сталинским режимом.

Однако в реальности никакой РОА как самостоятельной боевой единицы не существовало. Нося форму РОА, власовцы на деле служили в совершенно разных немецких подразделениях и структурах — кто работал в абвере, кто во вспомогательной полиции, кто просто вёл антисоветскую агитацию, а кто-то «боролся» со Сталиным» в карательных отрядах СС или вермахта. Таким образом, РОА была хоть и коварным, но весьма банальным пропагандистским проектом, призванным задурить головы мирному русскому населению, живущему под пятой оккупантов, да ещё смутить советских солдат, сражающихся на передовой...

Ситуация изменилась осенью 1944 года.

Тогда, перед лицом угрозы полного военного разгрома вожди Третьего рейха стали хвататься на самые разные идеи и прожекты, призванные обеспечить спасение гитлеровского режима. Одним из таких прожектов и стало полноценное создание РОА. Предателю генералу Власову на переговорах с главой СС Генрихом Гиммлером и министром пропаганды доктором Рейха Йозефом Геббельсом удалось убедить немцев в том, что РОА способна повернуть войну вспять. Мол, как только появится власовская армия, как в неё тут же ринутся сотни тысяч перебежчиков из Красной Армии, «ненавидящих Сталина», а в самой России немедленно вспыхнет мощное антисоветское восстание.

И вот, 14 ноября 1944 года в оккупированной Праге был принят специальный Манифест, провозгласивший создание «Комитета Освобождения Народов России». Этот Комитет приступил к формированию дивизий РОА под эгидой командования вооружённых сил Германии. Вместе с боевыми подразделениями власовцы начали готовить и разведывательно-диверсионные отряды для партизанской войны в нашем тылу...

В ночь на 12 января 1945 года советскими постами противовоздушной обороны над северными районами Горьковской области был зафиксирован пролёт неопознанного самолёта. Утром того же дня в окрестностях деревни Шурговаш Воскресенского района на опушке леса был обнаружен грузовой парашют с двумя ящиками. В район по тревоге срочно направили оперативные группы сотрудников госбезопасности и милиции, которые оцепили окружающую местность и начали прочёсывание лесного массива. Вскоре было найдено место со спрятанными парашютами. А на следующий день в деревне Погатиха задержали и выброшенных диверсантов.

Из обвинительного заключения по делу изменников Родины:

«Управлением НКГБ по Горьковской области на территории Воскресенского района были задержаны и 13 января арестованы агенты-парашютисты немецкой разведки: Литивиненко («Оксамытный») Михаил Михайлович, Валько («Войтов») Степан Андреевич и Пюрко («Пюрков») Дмитрий Фролович.

Произведённым по делу расследованием установлено, что Литвиненко, Валько и Пюрко, будучи красноармейцами различных частей и участвуя в боях с немецкими захватчиками, разновременно в 1942—1943 г.г. были взяты немцами в плен.

Находясь: Литвиненко в Рижском, Валько в Псковском и Пюрко в Ревельском лагерях военнопленных и будучи враждебно настроенными к существующему в СССР политическому строю, в начале 1944 года изъявили немецкому командованию желание с оружием в руках бороться против Советской власти и Красной Армии и с этой целью вступили в так называемую РОА. Являясь участниками РОА Литвиненко, Валько и Пюрко в ноябре 1944 года были завербованы немецкой разведкой для шпионско-диверсионной деятельности в пользу Германии и направлены для специальной подготовки в Кальбергскую школу разведчиков-диверсантов.

После окончания специального курса по разведывательно-диверсионной деятельности по заданию немецкой разведки самолётом переброшены в тыл Красной Армии и парашютами выброшены на территории Воскресенского района».

Обратим внимание на снаряжение пойманных диверсантов. Помимо стандартного шпионского груза — денег, бланков с чистыми документами, фальшивых печатей, оружия и т.д. — эти люди имели при себе массу агитационной литературы: 500 штук всевозможных антисоветских листовок, 12000 обращений с призывом к народу подняться «на борьбу с большевизмом», 500 экземпляров Пражского Манифеста КОНР. А ещё порядка трёх тысяч брошюр под названием «Ленинские заветы» — книжки троцкистского содержания, типа «вперёд за дело Ленина против Сталина».

По всей видимости таким вот идейным суррогатом из творений Троцкого и обращений Власова эти люди, собственно, должны были «поднимать народ»!

Верили ли сами диверсанты и те, кто их посылал, в дееспособность этих агитационных материалов и в то, что такие прокламации могут воодушевить людей на восстание? Что касается диверсантов, то они точно не собирались заниматься никакой агитацией. На допросах они показали, что намеревались сдаться советским властям, а сразу с повинной не явились только потому, что оказались в глухом, почти таёжном уголке Горьковской области, откуда выбираться пришлось с большим трудом.

Впрочем, в серьёзность и востребованность власовской агиток в глубине своей души вряд ли верили и сами их составители. Война была уже безнадёжно проиграна. Но, как говорится, надежда умирает последней — утопающие вожди Рейха словно за спасительную соломинку хватались за любую иллюзию, за любую надежду, лишь бы отсрочить свой неминуемый конец: надеялись на «гениальное» провидение Гитлера, на некое «чудо-оружие», на «неприступную крепость» в Альпийских горах, на «союзников» типа Власова...

Увы, эти иллюзии лопались одна за другой, пока в мае 1945 года не была поставлена окончательная и закономерная точка в истории германского фашизма.

Вадим Андрюхин, главный редактор

Период оккупации фашистами города Сталино — с 20 октября 1941 года по 8 сентября 1943 года — является одной из самых трагических страниц истории современного Донецка. Тогда нацистами было уничтожено более 30 тыс. мирных жителей и подпольщиков, были расстреляны и умерли в лагерях для военнопленных на территории города примерно столько же солдат Красной Армии, практически полностью была разрушена промышленность столицы Донбасса.

Чтобы понимать, как действовали оккупационные власти в нашем городе, необходима информация, позволяющая более точно оценить нанесенный врагом ущерб. Документов того страшного периода сохранилось не так уж и много. Только совсем недавно начали появляться новые данные, почти семь десятилетий хранившиеся в самых засекреченных архивах спецслужб.

Общая информация о немецкой военной разведке

В этой статье мы публикуем с некоторыми авторскими дополнениями текст документа, долгие годы находившегося на секретном хранении в Центральном архиве сначала Комитета госбезопасности СССР, а затем ФСБ России и только в 2007 году опубликованного в книге «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Том 5».

Речь идет об ориентировке Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта о деятельности органов германской военной разведки и контрразведки на юге советско-германского фронта. 25 февраля 1944 года ее подписали зам. начальника Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта полковник Проскуряков и зам. начальника 2-го отдела Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта майор Дидусь.

«Разведывательную и контрразведывательную работу, организацию диверсий, саботажа и иной подрывной деятельности в тылу Красной Армии, а также обработку добытых сведений о политическом и экономическом состоянии нашего тыла ведет абвер — германский военный разведывательный и контрразведывательной орган.

Абвер подразделяется на три основные части: абвер-1 — разведка, абвер-2 — организация подрывной деятельности (диверсии, террор, восстания) и разложение войск противника, абвер-3 — контрразведывательная работа в частях германской армии на временно оккупированной немцами территории и проникновение в разведывательные органы противника.

Абвер на фронте имеет свои периферийные органы. Армейским группировкам придаются абверкоманды (разведывательные, диверсионные, контрразведывательные), армиям и армейским корпусам — абвергруппы. Номера команд и групп абвер-1, абвер-2 и абвер-3 соответственно начинаются на 1, 2, 3. На юге советско-германского фронта (исключая Крым и Черноморское побережье) при армейской группе «Зюйд» («Юг») действуют следующие органы абвера: абверкоманда-101, абверкоманда-102, абверкоманда-103 ».

Предположительно в 1942 году начальник военной разведки вермахта адмирал Канарис (в черном плаще) побывал с визитом в Сталино.

Корреспондент «ДН» прошелся по указанным в донесении «Смерша» адресам в нашем городе, и после этого можно было бы добавить в документ, что абвергруппы располагались вблизи лагерей для военнопленных солдат Красной Армии. Судите сами…

Абвергруппа-101 (разведка)

«В 1943 году абвергруппа размещалась в городе Сталино в поселке шахты №9 «Капитальная» и занимала помещение поликлиники — пять зданий. Два из них использовались как казармы для перебежчиков и военнопленных (до 100 человек), содержавшихся при разведоргане и являвшихся базой для вербовки агентуры. Путем допросов перебежчиков и военнопленных собирались разведсведения о Красной Армии и состоянии нашего тыла.

Для этой же цели в наш тыл забрасывалась агентура, которая готовилась на созданных при группе разведкурсах. На курсах обучались одновременно до 20 агентов, завербованных из числа преступного элемента в лагерях военнопленных… Кроме разведывательной работы группа вела активную борьбу с партизанским движением, формируя для этого карательные отряды из числа враждебно настроенных к Советской власти военнопленных и гражданских лиц…

Главный агент группы Пушкин — уроженец Одессы, бывший граф, белоэмигрант Александр Сергеевич Малишевский. В марте 1943 года группа была на переформировании в городе Вороновица Винницкой области (там, в 20 км от Винницы, находилась штаб-квартира Рейнгарда Гелена — начальника разведывательного отдела «Иностранные армии Востока» Генерального штаба Сухопутных войск вермахта. Там же одно время располагалась и секретная супергруппа, которую возглавлял знаменитый фашистский диверсант Отто Скорцени. — Прим. автора ). После прибытия из Вороновицы в Сталино группа имела оперативные подразделения в Таганроге, Алчевске. Агентура авбергруппы-101для обратного перехода на сторону немцев снабжалась паролем «Айнс-це-Пушкин ».

Здесь надо отметить, что члены всем известной в Донецке подпольной организации Матекина, Скоблова и Орлова были отчаянно смелыми людьми, ведь они боролись с оккупантами как раз в том районе, где и располагалась абвергруппа-101. Понятное дело, что фашисты хотели сохранить своих агентов в секрете и очень рьяно боролись с подпольем. Вероятно, это было одним из факторов, повлиявших на судьбы наших мужественных борцов с нацистами, многие из которых были схвачены и затем расстреляны или сброшены в шурф шахты №4/4-бис на Калиновке.

Сегодня на месте, где находилась поликлиника поселка шахты №9 «Капитальная», уже нет никаких следов, напоминающих о ней. Даже не каждый из старожилов может о ней вспомнить. По-видимому, здание снесли еще в начале 50-х годов прошлого века. Некоторые из жителей поселка, которые приехали в эту местность в 1955 году и строили свои личные дома, только припомнили, что на месте поликлиники в то время лежали кучи разбитого кирпича.

Этот шахтерский поселок очень интересен для любителей истории. Здесь спокойно можно окунуться в 50-е годы прошлого века и даже в дореволюционный период. На улицах Орлова, Заветной, Блюхера сохранилось еще много домов постройки начала ХХ века. Крыши их до сих пор покрыты черепицей еще с ятями. Попадаются изделия предприятий с клеймами «Б.М.» из Авдеевки, «С. Малашко» из Очеретино и «С. Ващинкины» из Петропавловки.

(например производства завода Ващинкиных из Петропавловки Павлоградского уезда) часто встречается на крышах жилых домов поселка шахты 9 Капитальная в современном Донецке

Абвергруппа-201 (полевая почта №08959)

«Придана 6-й немецкой армии, подчинена абверкоманде-201. Группа занимается переброской в наш тыл диверсантов, разведкой переднего края нашей обороны и захватом языков. Агентам-диверсантам также поручается проводить разложенческую работу среди военнослужащих Красной Армии и местного населения.

В 1943 году до отступления из Донбасса авбергруппа-201 дислоцировалась в Сталино на 13-й линии в домах №№105, 107, 108, 111, 112, 113, на Ларинке (заводской район города) и Петровке (шахтерский район города). Начальник абвергруппы — капитан немецкой армии Шлегель ».

Сейчас на месте зданий, в которых фашисты готовили диверсантов, стоят многоэтажки, но на бывшей 13-й линии (современная улица Трамвайная) еще сохранилось несколько домов довоенной постройки, аналогичных тем, в которых размещалась абвергруппа-201.

Абвергруппа-304 (контрразведывательная деятельность)

«Подчинена абверкоманде-305 и придана 6-й армии. Раньше находилась в Харькове (дальше идет пропуск в документе). С 15 февраля до начала сентября 1943 года группа дислоцировалась в Сталино на 5-й Александровке в домах №№14, 25, 26, 28, 29, 32, 33, 35, 37, 39, 40. Из Сталино группа передислоцировалсь в село Покровское, затем в село Ромеяки (район Чаплино) Запорожской области.

Основная задача абвергруппы-304 — борьба с советской агентурой, партизанами. Для этого группа имеет агентурную сеть из числа перевербованных, задержанных или явившихся с повинной разведчиков и партизан и из числа антисоветски настроенных местных жителей…

Агентов из числа бывших разведчиков и партизан группа использует как опознавателей и для внедрения в наши разведывательные и контрразведывательные органы, партизанские отряды и штабы партизанского движения. Таким образом, агентура группы перебрасывается в наш тыл только в контрразведывательных целях, зачастую под видом возращающихся из тыла противника по выполнению задачи.

По разрешению вышестоящих органов группа имеет право перевербовывать разведчиков-радистов, проводить радиоигры и радиодезинформацию (дальше снова пропуск в документе). Помимо всего этого абвергруппа имеет и свою агентуру в лагерях военнопленных для выявления разведчиков, командиров и политработников Красной Армии ».

Напомним, что совсем рядом — возле бывшего ДК им. Ленина (ныне Дворец металлургов) — находился печально знаменитый лагерь для военнопленных советских солдат. По официальным архивным данным 60-х годов прошлого века, в нем погибло от 11 до 13 тыс. человек.

Абвергруппа располагалась в домах еще дореволюционной постройки.

Как сообщили корреспонденту «ДН» нынешние жители 5-й Александровки, что находится в Ленинском районе Донецка, в одноэтажном кирпичном доме №14 был общий двор на пять семей. Они проживали там до сноса здания в середине 70-х годов прошлого века, затем им дали квартиры в многоэтажках в новых микрорайонах. Дома №№26 и 28 перестроены, но основные элементы дореволюционной постройки еще просматриваются. Другие дома по виду уже послевоенные.

Интересную легенду рассказывают жители 5-й Александровки о доме №9 (сегодня там сохранились только остатки одной стены с крыльцом, хотя видно, что он был добротным и сделан из хорошего кирпича). Люди говорят, что якобы там жил то ли пивовар из Юзовки, то ли бухгалтер юзовского завода. Все может быть…

Послесловие

Кто-то из читателей может спросить: а есть ли необходимость точно знать, что делала разведка вермахта в Сталино и в каких местах располагались ее подразделения? Всем известно, что советская контрразведка по всем параметрам переиграла немецкий абвер. Так, из 150 разведывательных и диверсионных групп, подготовленных с октября 1942 года по сентябрь 1943 года абверкомандой-104, обратно вернулись только две, принесшие незначительную информацию. Остальные агенты либо были выловлены «Смершем», либо сразу после выброски сами явились в НКВД.

Однако как автор статьи я считаю, что любая информация того времени очень важна, ведь благодаря ей профессиональные историки могут найти новые документы, которые помогут установить судьбу или расскажут о трагической доле тысяч невинных жертв. И надо признать, что дело это будет нелегким и очень трудным. Ведь в том же некогда секретном документе есть упоминание, что параллельно с органами абвера разведывательную и подрывную деятельность вела также служба безопасности СД при имперском руководителе СС Гиммлере.

Именно ее зондеркоманда №6 проводила массовые казни жителей города Сталино.

Об этом имеется очень мало достоверной информации не только в наших архивах, но и зарубежных. Но это уже другая история, которая еще ждет своих исследователей…